– А это кто? А это кто?

– Полянин, – коротко ответил Добрыня.

– Раненый? – Малуша с опаской потрогала твёрдую блестящую шапку. – Ну и пускай бы помирал себе.

Юноша даже остановился.

– Думай, что говоришь, сестра. Большая уже.

– Но он же недобрый, – не отставала девочка. – Они же, поляне, аки звери живут. Спят в Киеве на деревьях, рожи не моют, едят все нечисто, а девиц умыкают и держат в клетках! А еще мне нянька сказывала, – Малуша оглянулась и добавила страшным шёпотом, – у них сзаду хвосты растут!

Спиноза на руках у Добрыни застонал.

– Язык без костей! – прикрикнул юноша на сестру. – Растут, не растут – всё едино. Недужный он. Лечить надо. Поди прочь!

Малуша обиженно скривила губы, но ослушаться брата не посмела. Она начала спускаться по лестнице, на каждой ступеньке останавливаясь и приговаривая:

– Сам поди! Вот я батюшке скажу, что ты хвостатого полянина к бабке понёс, а меня прогнал! Ужо он тебе всыплет!

Добрыня, наконец, поднялся в высокий терем и вошел в покои бабки Радуны. Старуха, как обычно, сидела у окна с прялкой в руках. Юноша положил чужанина на широкий коник с периною и укрыл одеялом, подбитым заячьим мехом. Не отрываясь от работы, бабка взглянула на хворого:

– Должно, помре.

– Нет, – возразил Добрыня. – Дышит пока.

– Да уж вижу – не жилец. – Радуна неторопливо отложила веретено и подошла к постели. – Сгорит в одночасье, – убеждённо добавила она, трогая бледную, почти прозрачную руку Спинозы.

Добрыня молча стоял рядом.

– Пособи-ка, – приказала бабка, освобождая чужанина от одежды. – Чудной какой, – она отложила в сторону очки и шлем. – А поди ж ты – отец-мать и у него есть… Али попользовать травками? Ты вот что, – она повернулась к внуку. – Принеси воды студёной да вели девке растопить пожарче баню.

Выполнив все бабкины распоряжения, Добрыня вернулся в гридницу, где отец с боярами держал совет.

– Не воротились послы? – озабоченно спросил Мал у сына.

– Не слыхать, княже, – почтительно ответил Добрыня. – Чужестранина я к бабке отнёс, как ты и велел, – и он посмотрел в угол, где сидел злой, взъерошенный Петуля. Отец проследил за его взглядом и сказал:

– Зачнём допрос учинять.