– Как всегда, у себя в восьмом, – пожал плечами дежурный.

Восьмой кабинет оказался на первом этаже. На приколотой на двери металлической кнопкой листке бумаги от руки было написано: «Начальник 1 отдела УУР по городу Ленинграду, майор Сидоров Иван Михайлович». Пётр постучался и, дождавшись ответа, вошёл в кабинет.

– А, это ты, Пётр! Проходи, присаживайся! Хорошо, что ты пораньше на службу выписался из госпиталя! Кстати, как ты сам? Ожоги ещё сильно беспокоят?

– Уже не так, как раньше. Терпеть можно, – растерянно ответил Пётр, потому что годы службы его отучили верить в простые совпадения.

– Вот и ладушки. Тут на твоё имя благодарность из детского дома пришла. Ребятишки, которых ты из пожара спас, даже тебе свои рисунки прислали. Удачно ты в тот день шёл со службы. Если бы не ты, то до приезда пожарных много бы наш город ребятишек бы потерял. Как ты только выдюжил столько раз в огонь лезть? Всех выволок, а напоследок побежал ещё и котёнка из огня спасать! Эк, удумал! Крыша же здания уже вовсю горела! Хорошо, что пожарные в это время успели подъехать! А если бы не они, то сгорел бы? Об этом твоя дурная башка подумала? Горящая балка ведь тебя так придавила, что ты сознание потерял. Спасибо пожарным – выволокли наружу! Лицо, правда, огонь изуродовал тебе капитально. Но ты же мужик, Пётр! А мужикам лишняя красота – она совсем не нужна! Чай, мы не бабы, чтобы на нас любоваться денно и нощно! Так что от имени детдома, горкома партии и от себя лично выражаю тебе благодарность! Кстати, мне вышестоящие инстанции порекомендовали выписать тебе премию. Так что после обеда к бухгалтеру нашему можешь подойди! Все положенные на тебя документы уже мною оформлены.

– Спасибо Иван Михайлович!

– Не меня – нашу партию и народ благодари за внимание к твоей персоне! Ладно, теперь о деле. Наши ребята, что сегодня ночью дежурили в отделе, сейчас все на выезде. У них там срочное дело: директора продуктового склада нашли убитым, вместе со всей его семьёй в его же квартире. А тут какой-то мутный гражданин позвонил нашему дежурному и говорит, что он думает, будто бы на в Гостином Дворе какой-то продуктовый ларёк грабят и видел там убитого. Я его спрашиваю, мол, что, да как, а он мне только говорит, что ему будто бы так кажется и тут же бросил трубку. А когда кажется, то сам знаешь, что делать нужно! Может это и липа, но, всё-таки, ты бы сходил туда, посмотрел для очищения совести – что там, да как. Может это и действительно пустой звонок, но мы обязаны отреагировать. Ты у нас человек в убойном отделе новый, так что тебе это будет даже полезно для практики. Найдёшь этот чёртов ларёк. Проверь: всё ли там в порядке, опроси людей и пулей обратно. Мне нужно знать: не имеет ли этот ларёк какое-либо отношение к сегодняшнему ночному убийству директора продуктового склада. Здесь пешком до Гостиного двора недалеко, так что дойдёшь! Пока ты в госпитале отлёживался, в городе серьёзная банда объявилась. Сейчас отрабатываем все версии, видимо, придётся хорошо повозиться. Ну давай, мухой туда и обратно, а у меня работы по горло. Нужно попытаться систематизировать то, что нам уже известно.

Пётр снова вышел на Невский. Мимо громко позвякивая и распугивая прохожих, проезжал трамвай. Он посмотрел на окна, но на этот раз девушки, столь похожей на его убитую жену, не нашёл. Стало немного грустно. Скорее всего судьба на короткое время свела его с кем-то из родственников его погибшей жены. «Кстати, как им сейчас живётся? Нужно будет отыскать и, если потребуется, помочь!», – думал про себя Пётр, обходя руины разрушенного здания, на которых работали люди. Прошёл мимо надписи: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна!». Пётр хорошо помнит эту надпись на Невском. Она до сих пор висит, как напоминание людям о блокадном Ленинграде. А вот и Гостиный Двор. Он сильно пострадал из-за бомбёжек. Теперь его помаленьку восстанавливали, и уже частично работал. У здания прохаживается постовой. Пётр показал ему своё удостоверение. Разговорились.

– Да нет, у нас всё спокойно! Ничего подозрительного я не заметил! – клялся тот.

Но Пётр не удовлетворился заявлением постового, а решил сам всё перепроверять. Он вошёл в здание со стороны Невского. Конкретно какую именно лавку будто бы ограбили ему не сказали, поэтому он решил методично обойти все торговые точки. Хоть здание было весьма большое, но что поделать. Приказ – есть приказ.

Пройдя Невскую сторону, он перешёл на Садовую. Заглянул в приоткрытую дверь какого-то помещения. Там валял строительный хлам. Вернулся в коридор, и тут Пётр лицом к лицу встретился со старым знакомым по трамваю. С молодым воришкой. Тот тоже увидел милиционера и узнал его, но не растерялся, а тут же бросился бежать. Пётр за ним. Хоть он был хорошо тренированным на бег, но парнишка тоже был не промах. Он хорошо ориентировался в строении здания, лавировал и постепенно уводил своего преследователя в полуразрушенную часть здания, которая ещё не была полностью восстановлена. Внезапно парнишка куда-то исчез. Вот он был здесь и его уже нет. Вокруг царил полумрак. Хоть и рассветало, но до этого края здания свет ещё не доходил в полной мере, что затрудняло поиски беглеца. Впереди зиял обрушенный пролёт лестницы.

Пётр остановился, замер на месте и стал внимательно прислушиваться. Вокруг было тихо. Только где-то капала вода. Крыша здания местами подтекала. На всё у городской власти ни рук, ни средств катастрофически не хватало. Внезапно сквозь шум воды он услышал позади себя еле уловимое шуршание. Пётр своим внешним видом не выдал того, что он уже уловил, что к нему кто-то подкрадывается. Когда еле слышимое движение стихло, он резко обернулся. Перед ним стоял его знакомый воришка с финкой в руке. Подросток уже хотел было нанести удар, но его жертва внезапно обернулась и вот уже финка почему-то не у него, а у жертвы, а его самого за руку держат настоящие железные клешни.

– Пусти, больно! – завизжал парнишка и попытался вырваться из рук Петра, но не тут-то было – захват только усилился.

Пётр хотел дать затрещину наглецу, но в это время почувствовал, что в его лопатку упирается ствол.

– Мальца отпусти, урод легавый! И ножечек брось, а не то порежешься! – тихо прошептали ему на ухо неизвестный, прокуренный голос и ему ещё сильнее надавили стволом под лопатку, а наган из его кобуры перекочевал к бандиту.