Плеве знал, с кем и как говорить. В публичной сфере он озвучивал иные мысли. В июне 1904 года в интервью французскому корреспонденту он отмечал, что
в России недовольны существующим строем одни «иностранцы», как то: поляки, финляндцы и в особенности евреи… Россия и самодержавие — синонимы, а потому русские, избивая евреев, проявляют как патриотизм, так и лояльность.
Французский журналист возражал: в оппозиции тон задавали русские люди.
Совершенно верно, — признавал Плеве. — Только их не стоит принимать в расчет. Они не пользуются у народа ни каплей доверия, народ издевается над ними, так как чувствует, что они действуют в ущерб его интересам. И кроме того, народ не понимает их.
Министр внутренних дел приходил к выводу, что революция в России невозможна: «Революция производится большинством, а большинство — за нас».
Созвучны этому высказыванию и слова начальника переселенческого управления А. В Кривошеина, будущего главноуправляющего землеустройством и земледелием в правительстве П. А. Столыпина. В 1903 году он писал начальнице Родионовского женского института в Казани Марии Казем-Бек:
Твои мнения об общем положении дел преувеличены. В России власть так сильна, что бояться ее умаления еще рано. Все эти бунтующие элементы — это маленькая пленка на огромной поверхности России, болезнь нароста, а не организма; смазать как следует и болезнь пройдет. Но все-таки лечить надо, иначе болезнь будет запущена, да она и запущена уже порядком. Управление И. Н. Дурново, Горемыкина, Сипягина сделало свое дело. Я лично верю в огромный ум Плеве, в его способность поставить верный диагноз и затем его решимость, определив болезнь, дать тот способ лечения, какой будет в его силах. Но он одинок, кругом государя целая партия лиц, преследующих свои цели; непрерывно идет глухая и упорная борьба; последствия ее — нерешительность, колебания, полное отсутствие плана и единства действий. Затем я считаю весьма вредным оставление на месте Витте. Эти два человека не могут действовать вместе, и нравственность Витте не возбуждает во мне доверия; он предаст что угодно и кого угодно для личных целей. Он России не знает и в своей деятельности руководствуется теориями, а не жизнью.
Политический кризис, имевший место в России, Плеве связывал с асинхронностью развития страны:
Рост общественного сознания, как естественное последствие преобразований, раскрепостивших личность, совпал с глубокими изменениями бытовых условий и коренною ломкою народно-хозяйственного уклада. Быстро развернувшаяся социальная эволюция опередила работу государства по упорядочению вновь возникших отношений.
Таким образом, в динамично менявшемся обществе упрочилась мысль о необходимости преобразования властных институтов. Плеве полагал, что не стоит идти на поводу отчасти наивного, отчасти своекорыстного общества. Перед Россией стояли задачи масштабного реформирования всех сторон культурной, хозяйственной жизни страны. Он считал, что эти грандиозные задачи под силу только «историческому самодержавию».
Плеве ставил перед собой сразу несколько важнейших задач. Во-первых, следовало вернуть доверие «лучшей части общества» к правительству. В силу этого не стоило подвергать излишней дискриминации представителей земского и городского самоуправления. Эту мысль проводил граф П. С. Шереметев в беседе с Плеве 2 мая 1903 года, по-видимому, находя понимание со стороны последнего: «Самодержавие нам необходимо, но основанное на местном самоуправлении. Поэтому для меня земство есть основа самодержавия. Если же угнетать земство, вообще местных людей, то мы неизбежно придем к конституции в России»[9]. Сам Плеве говорил: «Я, конечно, готов искать опоры в дворянстве и в земстве — в людях направления [Ф. Д.] Самарина»[10].
Во-вторых, надо было «приподнять значение церкви» и в связи с этим укрепить значение прихода. И наконец, на очереди стоял крестьянский вопрос. Правительство должно было задуматься об улучшении быта земледельческого населения.
По словам Гурко, Плеве весьма приблизительно представлял себе положение деревни. И все же у него было свое понимание аграрного вопроса, весьма далекое от какого-либо догматизма. 1 мая 1902 года он объяснял А. А. Половцову:
Совершенно секретно я должен сказать вам, что я отнюдь не сектант в теориях о землепользовании. Я сознаю, что коллективизм и выразитель его — общинное владение — вздор, ведущий лишь к неурядице. Но я не могу допустить внезапного распространения на крестьян общегражданских прав во всей их полноте; переход к такому строю должен быть постепенный… Считаю также необходимым сохранение известной части земельной площади в неотчуждаемом владении крестьян (Bauerland) и не допускаю возможности, чтобы вся земля перешла в Latifundia, а крестьянское население превратилось исключительно в наемных рабочих.
Проект положения крестьянского общественного самоуправления был составлен руководившим Земским отделом МВД Гурко, весьма критически оценивавшим общинный уклад. Он вспоминал, что намеченный им «план состоял в том, чтобы выработать такой проект положения о крестьянском общественном самоуправлении, который можно было бы путем самого незначительного изменения и дополнения превратить в положение о всесословном сельском обществе и волости». Проект, подготовленный Гурко и в итоге поддержанный Плеве, должен был приблизить момент создания всесословной волости. Помимо этого, Земским отделом были пересмотрены все циркуляры МВД, изданные с 1860-х годов. Многие из них были отменены. Был издан Наказ для земских начальников, устанавливавший правовые рамки деятельности этих должностных лиц, предприняты меры по повышению их квалификации. Для них издавались специальные сборники законодательных актов.
Министерство стремилось системно подойти к проблемам деревни, пересмотрев все действующее законодательство о крестьянах. В ноябре 1903 года Министерство внутренних дел подготовило записку, посвященную предстоявшей крестьянской реформе. В бюрократических сферах ее обычно приписывали товарищу министра А. С. Стишинскому. В действительности же ее автором был Гурко. По мнению министра юстиции Н. В. Муравьева, «новый закон имеет целью окончательно закрепостить крестьян, окончательно отделить и уединить их от прочих сословий. Их хотят низринуть в бездну. У них будут свои власти, свой суд, свои законы». Подобное умозаключение лишний раз подчеркивает, что трудно понять текст, не имея к нему «ключей». Ведь замысел авторов записки был прямо противоположным — создать предпосылки для демонтажа общинного строя. Основное положение всего проекта — новый порядок землепользования, позволяющий избавиться от чересполосицы и повысить эффективность крестьянского хозяйства. Предполагалось облегчить выход крестьян из общины, добиться неделимости семейных наделов. Путь от записки к закону весьма продолжительный. Гурко оставалось лишь надеяться, что к осени 1905 года удалось бы добиться первых результатов. Однако делу помешала Русско-японская война, которая заслонила собой все внутренние проблемы.
В конце января 1903 года начальник переселенческого управления А. В. Кривошеин писал таврическому губернатору В. Ф. Трепову:
Деятельность Министерства [внутренних дел] сейчас очень напряжена во всех почти Департаментах. Как Вы знаете из юбилейной речи В. К. [Плеве], он признает переселенческое дело важнейшим из вопросов русской земельной политики, а потому потребовал от меня переработки всей программы настоящей деятельности управления, предполагая значительно расширить и углубить эту деятельность. В. К. [Плеве] работает много, до предела человеческой возможности и требует того же и от нас всех, но что выйдет из этой работы, пока сказать трудно. Я лично уверен, что его программа правильна — борьба с нарушителями порядка активная и решительная, и развитие самодеятельности общества и местного самоуправления, говоря громко — порядок и разумная свобода в пределах русской действительности. Понятно, что пока на первом плане стоит порядок, но я верю, что органическая работа по преобразованиям будет идти следом. Я продолжаю думать, что единственный человек, который может сделать многое на благо общее — это В. К. [Плеве], но он должен считаться со столькими людьми и влияниями — идет такая борьба этих влияний, что поручиться за исход и даже предсказать его я не берусь.
Важнейшее направление деятельности министра внутренних дел — взаимодействие с органами местного самоуправления. Плеве встречался с земцами с первых дней своего министерства. Разбирая причины крестьянских беспорядков в Полтавской губернии, он провел совещания с местными земскими деятелями. Плеве убеждал их в готовности правительства привлечь общественность к обсуждению вопросов государственной важности. Земцы же, вопреки ожиданиям, просили министра внутренних дел совсем о другом: о введении в губернии положения об усиленной охране.
Плеве пытался договориться с председателем Московской губернской земской управы Д. Н. Шиповым. Он предлагал своего рода сделку: земство будет встречать поддержку со стороны Министерства внутренних дел, а взамен не станет поднимать политических вопросов на своих заседаниях. Шипов колебался, его коллеги в большинстве своем не слишком верили министру, да и Плеве не проявил должного такта. Договоренность не состоялась. Тем не менее земцы привлекались Министерством внутренних дел для обсуждения различных вопросов местного хозяйства. Разумеется, это было слабой заменой политической реформы. Впрочем, ее необходимость Плеве не отрицал. Он думал над учреждением законосовещательного органа, в котором были бы представлены деятели местного самоуправления.