Второй раз я видел Солоника в таком состоянии. Он знал, что результаты подложные, знал, что сделано все специально. Я тоже верил ему, что он не мог за столь короткое время убить сразу троих. Один, от силы два… Но баллистическая экспертиза, как говорилось в заключении, показала, что наконечники патронов были сточены, чтобы выстрел был смертельным. Солоник возмутился, пытался доказать, что экспертиза проведена неправильно, что результаты не соответствуют действительности, на что следователь ответил:

— Будете доказывать все это в суде. У вас же опытный адвокат.

— Суд?! Представляю, что это будет за суд! Если вы провели такую фальшивую экспертизу… На что теперь мне надеяться?

Солоник еще долго спорил со следователем. Я отлучился в коридор. Но не прошло и пяти минут, как из дверей выскочил следователь и подбежал ко мне.

— Что случилось? Он пытался напасть на вас? — спросил я.

— Нет. Он просто предложил мне деньги, причем крупную сумму. — Следователь вытащил из кармана сигареты и нервно прикурил.

— И сколько же? — поинтересовался я.

— Миллион долларов.

— И что же вы?

— Конечно, отказался! Теперь нужно писать докладную записку.

— А стоит ли? — спросил я.

— Я обязан написать, — твердо ответил следователь.

Я понял, что, видимо, наши беседы прослушивались полностью.

После экспертизы настроение Солоника изменилось. Он замкнулся в себе, стал задумчив, не всегда был расположен к разговору.

Позже, когда я знакомился с надиктованными им аудиокассетами, я понял, что заключение экспертизы полностью укрепило решимость Солоника совершить побег.

В двадцатых числах мая у одного из моих знакомых адвокатов намечалась стажировка за границей, и он хотел распределить некоторые свои дела между коллегами. Он позвонил мне и предложил взять клиента. Это был некий Леня Сагомонов, находящийся в Лефортове и проходящий по делу о производстве и распространении наркотиков вместе со своим подельником, известным авторитетом Марком Мильготиным.

Леня был видной фигурой в криминальном мире и обладал в нем большим авторитетом. На вид ему было около тридцати пяти лет. Он отличался интеллигентной внешностью и острым умом. Вскоре после начала нашего знакомства он стал просить, чтобы его перевели из Лефортова в «Матросскую тишину». Я стал хлопотать о переводе. Неожиданно нам пошли навстречу. Следствие по делу Лени закончилось, и следственные органы не возражали, чтобы Леня был переведен в «Матросскую тишину». Оформление перевода заняло около двух недель.

Перевод должен был состояться в начале июня.

Я позволил себе небольшой отпуск и вместе с семьей отправился на неделю за границу. Время летело быстро.

По возвращении в Москву 5 июня 1995 года я, как обычно, подъехал к «Матросской тишине». Поставил машину недалеко от следственного изолятора, вышел и увидел среди людей, стоявших около входа, Ирину, жену Лени. Она также заметила меня. Я был рад, что Леню перевели в «Матросскую тишину». Мои клиенты находились теперь в двух местах — в «Матросской тишине» и в Бутырке, теперь не надо было мотаться в Лефортово.