– Паша! Проходи. А я тут новый комплекс асан скачала, – раскрасневшееся лицо матери засветилось от радости при виде сына, но, заметив устало опущенные плечи сына и потухшие глаза, она посерьёзнела. Поставила на паузу ролик, пристроила его куртку на вешалку и предложила бодрым тоном:

– Мой руки! Угощу тебя новым вареньем. А ты попробуешь угадать, из чего оно.

Антонина Сергеевна родила сына, когда ей было под сорок. Кем был Пашин отец, она никогда не рассказывала. Всегда отмалчивалась, считала, что плохо про отцов детям говорить нельзя, а хорошего, видимо, сказать было нечего. Со временем Паша свыкся с мыслью, что слово «папа» в его жизни отсутствует, но нельзя было утверждать, что он страдал от этого. Скорее присутствовал неудовлетворённый интерес, ребёнком ему хотелось узнать, как его родители познакомились, кем отец был, чем увлекался, какое блюдо любил… да много чего. Ответы на эти вопросы он так и не получил. Мама виртуозно обходила неудобную тему. Её энергии и задора хватало на то, чтобы маленький Паша не чувствовал, вернее, не успевал почувствовать даже крошечного приступа тоски. Она бродила с ним по лесу, зазывая смешным свистом белок, устраивала походы в театры и кино, учила с Пашей песни и мастерски рассказывала удивительные истории. А делать она это умела, проработав всю жизнь учителем истории.

– Садись, – Антонина Сергеевна поставила на матерчатую скатерть две разнокалиберные чашки с чаем. Паше – большую, синюю с нарисованным медведем, а себе – поменьше, с отбитой ручкой.

Да что ж она так? Паша покосился на сервант, мама называла его «горкой», – там, на стеклянной полочке пылился парадный сервиз «Мадонна», доставшийся от бабушки. Перламутровые чашки и блюдца поблескивали позолотой в долгом ожидании своей очереди. Паша не помнил, чтобы они когда-нибудь доставались.

– Почему мы из них не пьем? – недовольно спросил он.

Мать вскинула брови. Раньше сына это никогда не интересовало.

– Если хочешь, я налью тебе в другую чашку.

– Да, хочу, – вышло слишком резко. Паша поморщился, пояснил: – Надо жить здесь и сейчас. Неизвестно, что завтра произойдёт.

– Хорошо, – мать с готовностью открыла дверцу серванта и выудила на свет пузатую чашку. – Не будем откладывать… чашки на завтрашний день, – она сдержанно улыбнулась, но сын не отреагировал на её шутку. – Паша, что случилось?

Её внимательные глаза с белесыми ресницами излучали тепло и тревогу. Мать всегда на него так глядела, когда волновалась. Однажды, когда Паше было четырнадцать лет, они с Соколовым решили попробовать пиво и так напились, что другу пришлось тащить Пашу на собственном горбу до дома. Когда Антонина увидела любимое чадо в дверях дома, которое пошатываясь и безуспешно хватаясь за стены коридора, сползло на пол с дурацкой улыбкой на губах, у нее был такой же взгляд.

На следующее утро Паша проснулся от звука рычащего пылесоса в сопровождении какой-то рок-композиции. Мать затеяла генеральную уборку: драила пол, мыла люстры, окна, перебирала в шкафах и на антресолях. И всё это делала под музыку Фредди Меркьюри с таким рвением, будто воевала с квартирой. Когда Паша, улучив небольшую передышку в её домашнем сражении, осмелился подойти к матери с извинениями, она приглушила соло ударника и всунула сыну в руки какие-то листочки. Это были четыре советские брошюры о вреде алкоголя. И где она их только откопала? Мать обязала Пашу прочитать их и написать по каждой отзыв. Предупредила – только после этого в его жизнь вернётся интернет и планшет. Как мать умеет держать слово, Паша знал. И он послушался, честно выполнил условия. Потому что давно уяснил, что методы воспитания у матери были не громкие, но действенные.

Замуж Антонина Сергеевна так и не вышла, и сын мог бы с высокой долей вероятности почувствовать себя центром её существования, однако Антонине хватило мудрости так выстроить отношения, чтобы избежать этой частой ошибки одиноких матерей. Паша был единственным близким и самым любимым её человеком, но Антонина воспитывала его строго и справедливо, не желая делать сына заложником своей любви. Она знала, что взрослая жизнь – «это не плюшки с ватрушками», у неё не забалуешь и к ней детей надо готовить. К слову, к выпивке Паша до сих пор относился с прохладцей.

– Ты мне расскажешь, в чем дело? – не отступала мать.

– Да… просто… Помнишь Миру из моего класса? В школе учились вместе.

– Конечно, помню. Светленькая такая, с длинной косой?

– Она погибла. И вся её семья тоже.

Поражённая мать молчала, застыв в креманкой в руке. И тут Пашу прорвало, он не в силах был больше молчать.

Рассказал обо всём, что случилось за прошедшую неделю: про Миру, про её мужа, про то, как залез в чужую квартиру, про Катьку, про звонки Виталины.

– Эта Виталина… Она болтала, что Мира сама скинула вниз своего ребёнка, понимаешь? Я не могу поверить в это!