– Знаете, церковь… – заговорил он, обернувшись и глядя на сына Тио.
– Что такое?
– Нам обязательно ее сжигать?
Рамон с недоумением посмотрел на шефа полиции, словно тот предположил, что солнце встанет на западе.
– В смысле, я понимаю, отчего ваш отец хотел ее сжечь. Это символический жест мести. Ваш отец думал, что город в некотором смысле предал вас и привел к гибели. Но мы ведь вас не предавали. Мы помогли вам. Вы живы. И мне подумалось: может, и не нужно сжигать церковь?
– Тебе она нравится? – спросил Рамон, улыбаясь.
Морган кивнул.
– Тогда найди мне мэра, и мы поговорим. Не могу оставлять проблемы за спиной, если уж делаю дело и хочу продолжать.
Рамон прошел мимо Моргана и остановился у деревянной двери:
– Думаешь, он прячется там?
– Вероятно.
– Ну так иди вперед, – приказал Рамон, отходя. – У тебя ж в руках гребаная М-шесть.
79
В тот момент, когда Эндрюс отвернулся, Соломон ухватился за веревку и поднял ноги кверху, перевернувшись вниз головой. В освежеванном плече вспыхнула боль, но она помогла сосредоточиться. Если чувствуешь боль – значит жив. И это замечательно.
Он обернул веревку вокруг лодыжки, удерживаясь вниз головой, готовясь. Шанс спастись – только один. Пламя мчится, будто пожар в пустыне, с которым Соломон сражался днем. Если пламя настигнет – гибель. Второй попытки не будет.
Он напряг ногу, стараясь, чтобы не соскользнула веревка, перегнулся в пояснице и потянулся связанными руками. Удерживать тонкую веревку трудно, тяжесть заставила ее немного проскользнуть, приблизив Соломона к языкам пламени, уже мечущимся прямо под ним. Он ухватил веревку над коленями, уцепился изо всех сил, высвободил ступню и начал просовывать ее дальше вверх, пока весь вес не пришелся лишь на руки.
Температура поднималась быстро. Огонь стремительно поедал кислород. Напрягаться стало труднее. Соломон опять закрутил веревку вокруг лодыжки, потянулся руками, уцепился выше, мучительно продвигаясь по нескольку футов…
Когда до балки оставался всего фут, жар был уже невыносим, но Соломон подавил желание рвануться, чтобы ухватиться за балку. Следующее движение – самое рискованное. Надо высвободить ногу и закинуть за балку, удерживаясь ослабевшими руками. Одна ошибка, неверное движение – и он полетит в пламя на бетонном полу в двадцати футах внизу.
Ангар уже весь заполнился дымом. Как тяжело дышать! Соломон стиснул тонкую веревку, высвободил ногу – и ощутил, как скользит вниз. Сила ушла. Он падал. Но из глубины сознания вдруг всплыла мысль: сил должно хватить. Когда-то он, Соломон Крид, был гораздо сильнее. Отогнав предательскую мысль, он выбросил ногу вверх и зацепился ею за балку точно в тот момент, когда сдали измученные пальцы. Острый край впился под колено. Соломон снова ухватился за веревку, чтобы не сорваться, зацепился второй ногой и на мгновение завис, словно летучая мышь, вниз головой среди дыма и жара.
Часть ангара прямо под ним уже вся пылала. Огонь проглотил верстак, тело на полу и быстро распространялся. Еще немного – и попадешь в ловушку. Огонь удушит и убьет.