Назира после молитвы вернулась к гостям с большим арбузом в руках. Асанали перехватив у хозяйки груз, отнес и положил арбуз в раковину под струю холодной воды. Арбуз едва помещался в раковине отталкивая от себя струю и превращая ее в брызги.

— Уже познакомились? — спросила Назира, заканчивая накрывать на стол.

Кристина, недоуменно подняв брови посмотрела на Назиру.

— Это Асанали. Он получается праправнук бабушки Галии.

— А это Кристина. Я не знаю как, не могу объяснить, но в вас течет одна кровь. Вы кровные родственники. Понимаешь? — смотря на девушку говорила Назира. — У меня есть предположения, что ты либо дочка, либо внучка Алишера, правнука бабушки Галии. Ты говоришь, что своих дедов не знаешь. Кто твой отец?

— Я уже говорила вам, мой отец Олег Валерьевич работает судьей, мама Ирина Валерьевна, была простым учителем музыки. Дедов я никогда не видела, но судя по отчествам родителей — они оба Валерии. Ни о каких Алишерах я не слышала никогда.

Асанали в панике метался по кухне, не понимая как русская девушка может быть с ним в родстве.

— Блин, я как чувствовала, что отец мне не родной. Мы слишком разные с ним, — прикидывала Кристина.

Назира закрывала глаза и губами шептала молитву, обращаясь к высшим силам. Девушка с нетерпением ждала ответа. Наконец Назира открыла глаза и долго думая, будто перепроверяя саму себя сказала:

— Нет, вижу у родителей ты родная. И они родные своим родителям. Что-то здесь неладно. Духи мне показывают ваше родство, — схватив за руку Асанали, чтобы он прекратил ходить туда-сюда.

— Алишер ака мог, — сказал Асанали.

— Да это как у кого судьба сложилась. Один вернулся, и все его у нас уважают, другой не вернулся и забыли его. Но Алишера мы помним… Я когда на операцию собиралась, думала отыскать Алишера, узнать, как он живет. А он ко мне сам во время молитвы пришел. Нет в живых его уже очень давно.

Асанали поменялся в лице.

— Когда буви умерла, родителям письмо приходило. У Алишера ака ребенок родился, и кто-то просил его забрать. Отец, итак, недоволен был Алишером ака, сказал: «Пусть сам разбирается раз такой самостоятельный», — сказал Асанали. — Мама не могла ему перечить. Это все, что я знаю об Алишере ака.

— Да, Бахтиёр всегда недолюбливал Алишера за его характер, — закрыв кран, достав мокрый арбуз из раковины и положив его на большое блюдо сказала Назира. — Так что, жоним, вполне возможно, что ты внучка нашего Алишера. Будем чиститься, слой за слоем, там и увидим.

— Вы же сказали не сможете меня лечить.

— А я и не буду. Очищение само происходит, когда посещаешь святые места. С твоей то силой. Сколько сегодня мы с тобой дел сделали! Все на пользу.

Прежде приветливый Асанали сидел помрачневший и загруженный.

— Да не парьтесь вы. Я ни на что не претендую, — сказала Кристина Асанали, подавая ему кусок арбуза. Сок красного, сочного и прохладного арбуза стекал по рукам до самых локтей, делая их липкими.

— Я не потому, сестрица, — оскалившись ответил он. — Мне грустно и стыдно, сестрица, что я был мальчишкой и не смог помочь Алишеру ака.