Оззи Хайнс покраснел от гнева.

– Толлхэмер, Мессенджер, – сказал он, – вы допросили моего клиента, прежде чем я успел подойти! Вы знаете, что это не этично. Вы нарушили его права, указанные в Пятой поправке. То же касается его брата, а я представляю и его интересы. Ничего из того, что они сказали, не будет принято в суде.

Толлхэмер и Мессенджер хрипло рассмеялись.

– Что за чушь! – сказал Толлхэмер.

– Фил и Харви знали свои права, когда говорили с нами, – добавил Мессенджер. – Они просто устали ждать, пока ты достаточно протрезвеешь, чтобы найти сюда дорогу.

Райли заметила, что глаза Криваро мечутся между двумя шефами полиции.

– Думаю, нам с Суинни следует самим поговорить с подозреваемыми.

Оззи Хайнс яростно покачал головой.

– Вам нельзя с ними говорить, мистер агент ФБР. Никто не будет с ними говорить и они не будут ни с кем говорить, пока я не разрешу, а я этого, вероятно, никогда не сделаю.

Хайнс повернулся и нетвёрдой, но решительной походкой направился обратно в тюрьму.

Толлхэмер и Мессенджер толкнули друга, от души посмеиваясь.

– Бедный Оззи Хайнс, – сказал Толлхэмер. – Этот безнадёжный пьяница явно не в себе. Он прекрасно знает, что ему не справиться с настоящим делом об убийстве, особенно таким, в котором оба его клиента по уши в дерьме.

Мессенджер добавил:

– Да, он только что говорил жёстко, но все это простое бахвальство. Возможно, он сейчас пытается убедить ребят Кардинов заключить какую-то сделку и начать с признания вины.

Криваро прищурился и сказал:

– Я думаю, что мы с Суинни и командой криминалистов должны еще немного поработать над этим делом.

Мессенджер пожал плечами и спросил:

– Зачем? Мы же сказали, Кардины у нас в руках.

Толлхэмер насмешливо усмехнулся и сказал Мессенджеру:

– Я думаю, агент Криваро немного расстроен тем, что мы, деревенщины, раскрыли дело раньше, чем он и его умная команда федералов смогли продвинуться хоть немного. Это должно быть задевает его гордость.