До смерти захотелось посмотреть на ту, кого он, возможно, сейчас ласкает. Ведь представление о том, что у Мирона не было женщины, казалось утопичным. Я открыла список его друзей. Где-то среди них, наверное, притаилась та счастливица. Скользя по лицам, пухленьким губам, бровям, ресницам, подбородкам с ямочками, я не обнаружила никого, кто, на вкус моей разгорячённой фантазии, мог бы составить ему достойную пару. Вот несколько красоток с новогодних тусовок, вот ещё девы с внешностью кинозвёзд. Юные и зрелые, их оказалось слишком много. Были, впрочем, загадочные профили с непонятной картинкой на аватарке. Например, одна постоянно постила на стене Мирона аудиозаписи его любимого Гайдна. Мол, в подарок, пусть тебе будет хорошо. Миг… и меня захлестнула волна ревности. А что, если это она и есть. Она, его любимая! Другие шлют фотографии себя любимых, а она – музыку. Неспроста…

Аккаунт закрытый, посмотреть нельзя. Имени тоже нет. Ник – Парашютистка. Я попыталась представить, как она может выглядеть. Мне сразу почудилась нестандартная девушка – без надутых губищ и ресниц-опахал. Она должна быть особенная. Какая-нибудь ярко-рыжая или, наоборот, лысая с татушкой на черепе. Я лихорадочно сканировала его стену, пытаясь найти комментарии Парашютистки к постам Мирона, просмотрела за несколько предыдущих лет, но не нашла ни одного. Что ж, впрочем, может, она была как я: тоже у него в друзьях, но общения нет, как и у меня. Эта мысль немного припудривала мою глупую ревность, но была всё же идиотско-абсурдной. Классическая музыка! Это не просто так.

Мне захотелось вновь написать Мирону что-нибудь: ерунду, легковесную чушь, хоть одно словечко. Я с трудом сдерживала себя, снова и снова представляя, как бы он удивился. Это всё равно, что на вечеринке первой пригласить парня потанцевать. Страшно.

А вот мама другая. С моим отцом они познакомились именно так: на дискотеке. И на дискотеке же поругались до смерти, мне было тогда три года. Но мама всегда, сколько помню, была смела. И дядя Паша тоже пал жертвой, по маминому же выражению, её непуганой смелости: разрядился мобильный телефон, и она подошла на остановке к дяде Паше и попросила (потребовала) дать ей позвонить с его мобильника. Ах, мама, почему бы тебе было не подойти к кому-нибудь другому, не такому помидороголовому придурку?

С соцсетями намного проще. Мы ставим ни к чему не обязывающие лайки: они, как касания, – едва заметные, прозрачной ладонью проходят сквозь человека, не задерживаясь, как киношные призраки. Лёгкое туше, gentle touch. Мы даём другому понять не то, что пост обязательно понравился, а обозначаем своё присутствие в их жизни: эй, я существую, я не виртуальный глюк, не бот, я есть, я живой. Я тебя тихонечко касаюсь. Ты заметишь это, обязательно заметишь. Нам не обязательно разговаривать, мы встречаемся в выдуманном мировым мозгом предбаннике, киваем друг другу на ходу и идём дальше по своим делам. Мы беспредельно тактильны и уязвимы в ожидании этих касаний. Не от всех. От самых близких. От тех, с кем не всегда говорим голосом.

Промучившись час, я признала право Мирона на тайну. У каждого нормального человека она должна быть. Вон, у Белки есть своя тайна, и в неё путь заказан всем, даже мне. И у Лёшки есть тайна. И у Марианны Витальевны. Только у меня её, тайны, нет. Поэтому я, наверное, ненормальный человек. Я проста и прозрачна, и плоска, и пресна. Именно так – когда у тебя нет тайны.

И да, я поставила Мирону лайки на все посты с момента его дня рождения. Там ерунда какая-то: пара фраз о замене аккумулятора в автомобиле, где его лучше покупать и как проверять; фото стейка с кровью из какого-то ресторана; абзац серого текста о майском ливне в Москве. Мне не важно, что он выкладывал. Я коснулась его и была счастлива.

К выходным Белка снова укатила в Сланцы и даже трубку не снимала. Я же забаррикадировалась дома, нырнула в рукопись и поняла: надо добавить Парашютистку и нашему книжному Мирону. Пусть она будет тайной его прошлого. Я была уверена, что эта загадочная девушка сделает его биографию ярче, ведь то, что Мирон, как ни крути, выходил у нас с Белкой плосковатым, становилось всё более и более очевидным по мере приближения к окончанию романа.

Но, уже наученная горьким опытом бодания с Белкой за текст, я решила послать ей в «Вотсапе» пару абзацев. Реакция её была жёсткой и категоричной: никаких новых персонажей. Точка. И через минуту – поток непонятных мне обвинений в том, что сижу на «Фейсбуке», мусолю аккаунт Мирона. И ещё через минуту:

«Он тебя слишком отвлекает от текста. Заблокируй его».

В злости я захлопнула ноутбук, закопалась в одеяло с головой и так долго лежала, не в силах заставить себя снова сесть за текст. Прошёл, наверное, час, прежде чем я поняла, что ещё, помимо Парашютистки не даёт мне покоя. Лицо! Одна напоминающая кого-то физиономия в списке его друзей. Я вскочила и мигом подлетела к компьютеру.

Вот же он! Господи, как я сразу не догадалась! Те же непокорные вихры, те же оттопыренные уши, тот же взгляд обиженного ребёнка. Виссарион Игнатенко! Вискас! Только имя сокращено до инициалов: ВИ. Я почти вскрикнула в голос – так ему была рада. Будто встретила на чужеземье родную душу. Только чужеземье это – страничка Мирона, и Вискас – его друг. Мой одноклассник – друг Мирона! МОЕГО МИРОНА.

Эта новость в мгновение сблизила нас, сделала Мирона реальным, живым. Правило шести рукопожатий в моём случае превратились в одно. Вискас, милый Вискас! Ты даже не представляешь, что сейчас для меня сделал!

Я быстро отстучала ему сообщение:

«Привет, ВИ! Узнала тебя. Как ты? Мама говорила, ты звонил мне, но она по ошибке дала тебе мой старый номер».

Ответ от Вискаса пришёл через пять минут.

«Привет, Машка! Здорово, что ты нашлась. Я звонил просто так, узнать про тебя. Ты не была в школе на встрече с нашими. Расскажи, как ты».

Вот, что мне действительно хотелось меньше всего, так это трепаться о своей жизни.

Я скинула ему свой новый телефон. Он написал, что позвонит на днях поболтать.

На днях??? Да я и минуты ждать не могла.