– Брось! – Белка обняла мои колени. – Тебя можно даже не редактировать. Мне нравится. Она его боится и хочет одновременно. «Стокгольмский синдром» называется, кажется. Расскажи мне лучше, как ты планируешь закончить сцену.

Я осторожно коснулась её волос. Она тут же отреагировала кошачьей лаской: потёрлась о мою руку.

– Ну расскажи! – Белка задрала голову и снизу посмотрела на меня зеленющими глазами.

Я открыла файл с заметками.

– Знаешь, я думаю сделать, чтобы Катерина наша опомнилась, схватила нож и пырнула Мирона. Но она-то не знает, что у него сердце справа, она пырнёт его у левого соска. Он, конечно, упадёт, она вырвется, выскочит. А он-то выживет, понимаешь?

– Напоминает голливудскую мутотень.

– Так ты ж сама хотела! Ты и твои издательницы-подружайки!

– Ну… В общем, сойдёт. – Белка поднялась с пола и закружила по комнате, лёгкая, почти невесомая.

Я впервые пожалела, что ни в один свой текст не ввела её вот такую – хрупкую, юную. С её смехом, её темпераментом и её тайной. В этот роман с маньяком, увы, уже не ввести. Но я смотрела на неё, любовалась и пыталась запомнить все движения, взмахи тонких рук, поворот головы, неуловимый полёт, который всегда меня в ней завораживал. И сейчас мне хотелось лишь одного: запомнить эти невесомые мгновения, чтобы повторить их в книге. Да, наверное, так будет двигаться Катерина. Только когда? «До» или «после»?

– О чём задумался, соавтор? – прищурилась Белка, и взгляд её ещё больше позеленел.

– У нас концовки нет, Бэлл.

– Не беда. Ты придумай что-нибудь, ты же умная.

– Здесь не ум нужен, а чутьё.

Я хотела сказать «и сердце».

– Давай так. Набросай хоть что-нибудь, обсудим. Если мне понравится, на том, какгрицца, и сойдёмся.

Она подмигнула и удалилась на кухню. Потом появилась снова, держа в руках йогурт и слизывая его языком прямо из стаканчика:

– Мань, мне уехать надо. До конца недели. К родне. Прямо сердце разрывается, как тебя одну оставить.

– Да что со мной произойдёт-то? Не маленькая.

– Обещай писать каждый день хотя бы по полстранички.

Я заметила, что Белка немного взволнована.