Он вынул руки из карманов — тяжелые грубые руки человека, всю жизнь занимавшегося физическим трудом; он не носил перчаток. На этот раз я отступила назад, но меня не оставляла мысль о необходимости спровоцировать взрыв, иначе мой враг ничем себя не выдаст. За спиной Эмори я видела башню и крыши Грейстоунза и решила, что успею закричать, если он что-нибудь предпримет; кто-нибудь услышит мой крик и придет мне на помощь.

— Вы не запутаете меня, бросая камни. И если вы сделаете еще один шаг, я позову на помощь. Мистер Мак-Кейб вас не похвалит, если узнает, что вы мне угрожали.

Он остановился и опустил руки.

— Почему вы так ополчились на моего брата? — настаивала я. — За что вы хотите его погубить?

Тут он мне ответил.

— Вы это знаете не хуже меня. Он свое получит. Я слышал, что он сказал, выйдя из парадной двери после того, как кресло миссис Мак-Кейб съехало вниз по скату. Я его застукал. Он сказал: «Я не хотел этого делать… я не хотел этого делать!»

Я не верила ни одному его слову, но не могла доказать, что он лжет.

— Вы не сказали этого полиции с самого начала.

— Я сказал мистеру Мак-Кейбу. Он велел мне молчать. Поэтому я попридержал язык, хотя и без того засадил Перриша в тюрьму. Но я не забыл о его словах. Когда Джулиан уехал, я пошел к шерифу и дополнил свои показания. Я дал ему кое-какие новые свидетельства.

Мне стало нехорошо. По-видимому, он это заметил, выражение угрозы стало исчезать его лица.

— Послушайте меня, мисс Ирл, — обратился он ко мне. — Я ничего против вас не имею, и если вы просто покинете Грейстоунз и Сторожку, с вами ничего не случится.

— Это следует расценивать как угрозу? спросила я. — Что подумает мистер Мак-Кейб, если я передам ему ваши слова?

— Он поблагодарит меня за то, что я избавил его от вас.

— Тогда почему бы вам к нему не пойти? Почему вы не сказали ему, кто я?

— В свое время я раскрою ему глаза. Можете не сомневаться.

— И когда настанет это время?

Он покачал своей огромной седой головой

— Решать мне. Лучше, если вы уедете по доброй воле. Так будет безопасней. — Он снова неприкрыто угрожал мне.

— Что еще сообщили вы полиции? — настаивала я. — Какую еще ложь?

Он снова покачал своей массивной головой, напоминая быка, в которого вонзилась пика. Я должна была признать, что он обладал тяжеловесным достоинством быка, и, когда он окончательно разъярится, лучше не попадаться на его пути.