Таррум стоит ошарашенный.

— Разумеется, нет, — машет он головой. — Почерк был ваш да и вензель стоял.

— И где же оно? Не мог же я, право, забыть? — хмурится лорд. — Тут суматоха такая была… Налару явился.

— Слышал, — Ларре кивает. — Кастар рассказал, пока шли. А письмо… Поступил, как вы прежде велели. Сжег я его.

— Так, — твердит Альвин. — Все же мне думается, что ничего я тебе не отправлял.

Но Ларре стоит на своем:

— Оно было.

А лорд передразнивает:

— Было-было, — иронизирует он. — Не мешало бы тебе отдохнуть, норт.

— А если мне писали не вы? — решается предположить Таррум.

— Почерк мой, говоришь, был?

Ларре кивает:

— Да. И вензель стоял.

— Да кому только нужен ты так во дворце, чтобы так изгаляться? — не верит норту лорд. — Нет, скорее ты просто устал.

«…Или кто подставить меня пред налару желал, — думает Ларре, — если знал о приезде». Но все же то не сходилось. Неужели мастер такой найдется, что повторит знакомый до каждого завитка аккуратный лордовский почерк? А нет пусть, могло ли Тарруму потом показаться таинственное письмо в изнурительном безумном бреду?

Но норту приходится отступить:

— И что же каким показался вам Амислер Вайссел? Встречались с ним? — заговаривает с Альвелем норт о другом.

— Виделись, — не скрывает лорд. — Налару же как скала — ни за что не отступит. Воздух от силы его, что не трещал. Даже наши лишенные чародейского духа люди то ощущали. А что говорить о фасциях… Они брезгливо лишь морщились, но против Вайссела выступить не решались. Куда там мощи их инквизиции! С таким врагом они еще не боролись…

— Тогда, выходит, нам лгали, что налару мысли читать может, — заключает Таррум.

— Отчего же врали? — недоумевает Альвель. — Для Вайссела думы наши совсем не загадка.