— Слышал бы ты, капитан, как ты только что кричат, словно мы со стариком тут тебя по живому резали, — буркнула Хаджин и присела рядом, положив мою голову себе на колени.
— Камни показали мне настоящее. То, что сейчас происходит не так уж далеко от нас.
— Что ты видел?! — оживился Тром и подполз ближе.
— Гурымей, верховный жрец четырех алтарей и великий инквизитор, не погиб в горах. Он жив и уже в своем родовом замке с несколькими сотнями горных королей, прирученных и покорных как верные псы. Он знает, что камни у меня, он идет по следу. У него «Свирель ветров», которую он взял у Чурмы, когда-то им помилованного. Кто это — я не знаю. Судя по всему, тот самый человек, о котором нам рассказывали. Отшельник, что живет в башне обелиска.
— Когда-то, много календарей назад, Чурма занимал место верховного жреца, — прошептал Тром. — Если он отдал «Свирель ветров» Гурымею, то, стало быть, и время, которое мы пытались выиграть, теперь не наш союзник. Где бы мы ни прятались, Гурымей нас все равно найдет. «Свирель ветров» — это жезл, повелевающий ветрами. Стихиями воздуха, которые присутствуют везде, куда бы мы ни отправились.
— Я устал от твоих загадок. Тром. Мне надоело улепетывать, словно подстреленный заяц со стрелой в заднице, в неизвестность, в пустоту, где нет ничего определенного. Я не знаю, как он смог выжить, как приручил горных королей, как догнал нас. Я хочу избавить себя от этой обузы — думать о том, что мне не интересно, отвечать за то, что мне чуждо.
— Это твоя судьба, мой мальчик. Это наследие твоих звезд, тех самых, несчастливых, или, быть может, благословенных звезд, под которыми тебя угораздило родиться. Куда бы ты ни бежал, как бы ни прятался, избавлением от твоих страданий станет только смерть!
— Нет уж, старик! Без боя я не сдамся! Где Пай?!
— Да он спит уж давно, время позднее, капитан, — прошептала Хаджин, приглаживая волосы на моем вспотевшем лбу.
Старик словно бы и не участвовал во всем происходящем, все так же невозмутимо вытряхнул пепел из трубки и стал забивать свежим душистым травяным сбором, который он выменял у купца Дамила. Заткнул пробкой флакончик с душной солью и втолкал мне за пояс.
— Воистину говорят, что нейфы сами себе выбрали проклятие.
Тром невозмутимо подтянул к себе лампу и раскурил трубку. Словно бы и не было откровенного разговора о том, что жизнь моя теперь мне не принадлежит. Он, старый пройдоха, знает гораздо больше, чем рассказывает, и вся его жизнь так же туманна и неясна, как теперь и моя собственная. Все, что я считал важным и достойным своего внимания, теперь сыпалось в прах, истлевало прямо на глазах, а взамен появлялся только страх перед грядущим, перед теми силами, что нависли надо мной грозовыми тучами.
Но и я не так прост. Если думает старик, что сможет напугать меня такими нерадужными перспективами, то он глубоко ошибается. Я не привык сдаваться в самый разгар игры! Я не люблю пасовать перед эфемерной угрозой, я люблю загадки и головоломки, сложные замки и потайные схроны. Или я не Брамир из Хариди! Проныра и вор, тать ночная, которой еще не приходилось терпеть суда за свое лихое ремесло! Сдаться, еще не начав игры?! Это не в моих правилах! Я задеру ставки! Я буду жульничать и сбрасывать кости! И еще посмотрим, кто из нас окажется с удачным раскладом.
Все еще пошатываясь от неожиданно накативших видений, я буквально вывалился из своей каюты. Поднялся по скрипучей лестнице на верхнюю палубу и осмотрелся. Вельгор, тихоня и книгочей, стоял у руля, даже не заметив моего появления. Пусть стоит, он славный малый, который увлекается любым делом, что бы ему ни поручили. Когда ветрила корабля правит этот простой парень, я уверен в том, что мы прилетим куда надо. Взглянув наверх, ища взглядом Ная на макушке мачты, я насторожился. Корзина ветролова была пуста. Привязанный к рее воздушный змей колыхался на ветру, дымный кувшин тлел, источая клубы серой копоти, болтался на длинной веревке. Най только что спустился с мачты. Он либо пошел к калеке Ханху погреться, либо на склад, прихватить корзинку с вяленым мясом. После тягот рабского существования бедный мальчишка никак не мог наесться досыта.
Я прошел до кормы, когда услышал звуки возни за полотном поворотного паруса. Не знаю, что меня насторожило, но я одним прыжком преодолел три ступеньки и оказался на кормовом мостике. Корвель стоял у перил, держа в руках войлочный плащ.
Най, не обращая внимания на пронзительный холод, стоял в одной рубашке, исподлобья глядя на грузного, плешивого каторжанина, одного из тех, которых мы забрали с рудника.
Орадан каменным изваянием замер у громилы за спиной, демонстративно скрестив руки на груди, выказывая тем самым полный нейтралитет ко всему происходящему.
— Заикнулся о чести, вонючий козлопас, так теперь докажи, что имеешь ее. — В руках Ная сверкнуло изогнутое лезвие кинжала, голос немного дрожал.
— Ты еще мал, щенок, тягаться с охотником Газаром! — буркнул здоровяк, почесывая бок через дырку в рубахе.
— Для охотника ты слишком туг на ухо! — возразил Най и развернул ступню, смещая центр тяжести тела. В серьезности намерений мальчишки сомневаться не приходилось, он готовился к драке, и я почему-то не сомневался в том, что она непременно состоится.