– Ты меня дразнишь. Не написано там этого.

– Написано. Да еще и в связке с уравнениями, – она отвернулась. – Они были мастерами интеграции. Насколько мы можем судить, их психике не была свойственна фрагментация.

Этот исторический экскурс, похоже, лишил Вардани сил. Голова ее поникла.

– Я шла к раскопу, – сказала она. – В то кафе, что нам в прошлый раз показывал Роспиноджи. Думаю, у меня в желудке мало что удержится, но…

– Да, конечно. Я тебя провожу.

Она покосилась на экзокостюм, который теперь, под одеждой, которую мне ссудил главный предприниматель Участка 27, бросался в глаза.

– Может, и мне таким надо разжиться?

– Вряд ли стоит утруждаться, учитывая, сколько времени нам осталось.

Мы побрели вверх по склону.

– Ты уверен, что дело выгорит? – спросила она.

– Какое? Обменять самое революционное археологическое открытие последних пятисот лет на генератор виртуальности и стартовое окно по ценам черного рынка? А ты как думаешь?

– Я думаю, что Роспиноджи – сраный торгаш, и доверять ему можно не больше, чем Хэнду.

– Таня, – сказал я мягко. – Это же не Хэнд продал нас «Клину». У Роспиноджи на руках лучшая сделка тысячелетия, и он это знает. В этом вопросе на него спокойно можно положиться, поверь мне.

– Ну… Это же ты у нас посланник, а не я.

Кафе не сильно изменилось с прошлого раза – унылое скопление пластиковых столов и стульев в тени огромных столбов и стоек основной конструкции раскопа. Над головой бледно светилось голоменю, а из динамиков сочилось приглушенное мурлыканье Лапине. Повсюду без всякой видимой системы были расставлены марсианские артефакты. Мы были единственными клиентами.

Из какого-то закутка вышагнул смертельно скучающий официант и с недовольным видом встал у нашего столика. Я бросил взгляд на меню, потом на Вардани. Она отрицательно покачала головой.

– Мне только воды, – сказала она. – И сигареты, если есть.

– «Седьмой раскоп» или «Волю к победе»?

Она поморщилась:

– «Седьмой раскоп».