– Но зачем? – Катерина брезгливо, словно кошелек испачкал ей руки, бросила его на стол. – Для чего? Ты же сама мне давала и взаймы, и на такси…

– Данилова Екатерина? Писательница? – Синицына смотрела на нее с нескрываемой злобой. – Я пробила твои кредитки по Интернету, и сказать, что я была удивлена, значит ничего не сказать. Ты замужем, муж твой действительно писатель, ты, оказывается, не шутила, вот только ты с ним не в разводе. Я прочитала о тебе много интересного, но не могу понять главного. Что ты там делала? Неужели собирала материал на свою очередную книжонку? Зачем ты притворялась? Для чего был весь этот цирк?

Теперь уже настала пора Катерины измениться в лице. Поглощенная своими мрачными мыслями, она и не думала о таком повороте событий.

– И давно ты все знаешь? – Катерина села рядом с Синицыной и обняла колени руками. Она очень хотела спать, какая-то неимоверная усталость буквально придавила ее к креслу.

– В тот же вечер, после «Белого Орла», я заехала к банкомату, хотела попытаться снять с твоей кредитки пару сотен, но у меня не получилось. Однако мне стало очень интересно, зачем ты брала у меня взаймы, если у тебя полно кредиток и дебетовых карт? На картах были твои имя и фамилия, я забила их в Интернете, ну а дальше все было просто, сеть буквально кишит твоими фотографиями.

– Получается, что в тот момент, когда я пришла к тебе вечером в комнату, ты уже все знала?

– Получается, что да! – Синицына пожала плечами. – Ты почему-то искала у меня Олесю, ну а потом начался весь этот цирк, и было уже не до твоих кредиток. Так зачем ты была там? На складе? В общаге? Неужели ты действительно настолько цинична, что пробралась к нам, как шпион, за… за… за эмоциями?

Катерина молчала. А что она могла ответить, ведь Синицына была совершенно права, да, именно за этим она и вторглась в их жизнь. За новыми эмоциями, которых оказалось настолько много, что теперь она боялась в них захлебнуться.

– А когда заживет твоя шея, – Синицына кивнула в сторону неподвижно застывшей Катерины, – ты вернешься в свою обычную жизнь и будешь писать о нас свои книжонки. А мне возвращаться некуда, понимаешь? Вот это все и есть моя настоящая жизнь…

Уже смеркалось, на веранде стало прохладно, но Катерина дрожала не только от вечернего холода – ее била нервная лихорадка.

– Почему ты решила, что Олеся живет в моей комнате? – спросила Синицына.

Катерина не знала, что ответить. Неужели она могла рассказать всю правду о том, что Алексею была необходима грязненькая история, и она согласилась на это за деньги?

– Вы говорили, что Олеся мутит какую-то тему, – нашлась Катерина, – и я решила, что она продает… э-э-э-э… водку.

– Ты же не пьешь? – усмехнулась Синицына. – Зачем тебе водка?

– Обработать мозоль на ноге, – Катя нашла, что ответить. – У меня в комнате не оказалось ни йода, ни зеленки.

– Олеся действительно продает водку по ночам, но живет она в конце коридора, как я тебе и сказала. Ты шла в другом направлении.

Повисла напряженная тишина, было слышно, как ветер шумит в полуголых ветках деревьев.

– Мне нужны деньги, – спокойно произнесла Синицына. – И тогда я буду молчать о том, что ты стала соучастницей этого убийства.

Катерина даже сначала сразу и не поняла, о чем говорит Синицына. А когда до нее дошло, что та ее шантажирует, то она просто обалдела.

– Что? – Катя с трудом разлепила онемевшие губы. – Я же тебя спасать кинулась, а потом ты же сама его ударила…Ты же мне жизнь спасла…