Если сделать всё как надо, взмах выйдет естественным и плавным.

Едва я собрался с мыслями, как напал первый муравей. Удивительно прытко подскочил и щёлкнул жвалами, пытаясь вцепиться мне в грудь.

На голову ему обрушился меч; сухо хрустнул хитин, брызнула желтоватая лимфа.

Я зашипел сквозь крепко стиснутые зубы, вырвал болванку из развороченной головы и встряхнул онемевшей рукой.

Нежданный прыжок насекомого сбил отточенную последовательность, отчего удар вышел смазанным и отдался в кисти. Но куда хуже пришлось муравью: хитиновый панцирь того треснул.

Праздновать победу было рано. Ещё двое обошли по бокам и рванули одновременно. Видимо, рассчитывали поймать с разных сторон и разорвать, как псы плюшевую игрушку.

Плохо дело. Нельзя дать им зажать меня.

Я бросился навстречу последнему насекомому, отставшему от своих сородичей. Проскочив мимо него, я отсёк ему одну антенну, сегментированную, похожую на толстый хлыст. Муравей поднял голову, широко раскрыл жвала — словно в безмолвном крике. Я развернулся и вбил клинок в его фасетчатый глаз, провернул рукоять и пнул по панцирю.

Ногу пронзило болью.

Удар вышел настолько сильным, что я едва не отлетел от муравья, а в его хитиновой броне появилась заметная вмятина.

Какого чёрта?

Я был быстрее обычного. Сильнее. И намного, намного легче. В сознании молнией вспыхнуло воспоминание — что-то про школу, про закон квадрата — куба. Я отогнал непрошеные мысли. Не сейчас.

Сейчас надо выжить.

От череды неловких ударов правая рука повисла плетью. Я чуть не выронил клинок, перехватил рукоять левой. Вовремя — парочка муравьёв, пока невредимая, развернулась и побежала ко мне.

Ближайший клацнул челюстями, стараясь ухватить предплечье. Тот, что подальше, нацелился на ноги. Я взмахнул мечом, рассчитывая отогнать, — без толку. Даже не дрогнули. Страх в них отсутствовал напрочь.

Муравьи не знали хитроумных тактик. Во всяком случае, я таковых не заметил. Но вот чего в них хватало с избытком, так это настойчивости.

Парочка теснила меня, заставляя отступать. Из-за бугристой земли и непривычной лёгкости я то и дело оскальзывался. Под ноги норовили попасть коварные песчинки.

Насекомые набрасывались на меня, как волки на загнанного оленя. Во мгле я чаще угадывал, чем видел, как они двигались. Внутри нарастала сумятица. Порой не соображал даже, стою я, лежу или сижу? Разум не поспевал за действиями.

Бой распался на отдельные образы, далеко не всегда связные. Во рту стоял металлический привкус, лёгкие горели от недостатка воздуха. Глаза заливал едкий пот.

Я отпрыгнул от одного муравья — и едва не наткнулся на второго. Тот немедленно завалился набок и вытолкнул навстречу мне своё брюхо. Из него вылезло длинное жало, на которое я чуть не напоролся. Ушёл левее, на прощание рубанув по сочленению между туловищем и брюхом.