Ведомый сочувствием к горю Тецуо, каплей вины и желанием хотя бы одним глазом посмотреть на загадочную Поляну, я предложил Тецуо наши услуги.

Старик неверяще уставился на меня. Какие мысли вертелись в его голове? На всякий случай я добавил, что о цене не может быть и речи: не брать же плату за спасение ребёнка. Может быть, когда я обживусь на Эксдилике и привыкну к царящим здесь порядкам… Но и тогда вряд ли.

К тому же интуиция подсказывала, что многого со старика всё равно не взять. Зато впоследствии можно попросить об одолжении — о скидке у кузнеца или торговца припасами; о редких травах для Айштеры; да мало ли о чём.

Наконец Тецуо вышел из ступора. Принялся благодарить меня, согнулся чуть ли не вдвое; я подхватил его, пока он не упал на землю. Из его неразборчивого бормотания я уловил, что травник проводит наш отряд до Поляны и отправится на поиски вместе с нами.

Затем он неожиданно ясным голосом добавил для оторопевшего крестьянина, чтобы тот собрал рассыпанные по дороге растения и отнёс корзину к нему домой. Фелин почесал в затылке, однако спорить не стал, видимо, войдя в положение старосты.

Единственным, кто был не рад души прекрасному порыву, оказалась Энель. Выражение её лица ясно показывало, что она считает мою идею смехотворно глупой: тратить время и тем более рисковать из-за каких-то котов она не хотела.

Её отношение быстро изменилось, когда старик начал рассказывать о том, что же такое Поляна.

Магическая аномалия времён Помрачения. Так, во всяком случае, заключил университетский магус, который прибыл в Трёхколесье, привлечённый слухами.

Он пробыл в деревне без малого года, пытаясь распутать загадку, однако в конце концов уехал ни с чем; обещал вернуться с артефактами, которые помогут в исследованиях. С тех пор минуло полсотни лет, и, по всей видимости, магус махнул рукой на Поляну.

Схожим образом поступили окрестные жрецы Тиларны, которых зазывали сельчане. Многого крестьяне предложить не могли, потому откликались лишь не самые сильные клирики, не способные призвать великое чудо.

Они приезжали, подчистую выдували хорошее вино, хранившееся для особых праздников, но особой пользы от них не было. Жрецы заявляли, что Поляну создал Апостол Ночи, а после безуспешных попыток провести ритуал очищения добавляли, что её следует воспринимать как испытание веры.

Эти случаи действительно пошатнули веру крестьян, и священников перестали приглашать. Последнего так и вовсе выгнали взашей, когда он упился до скотского состояния и попытался читать проповеди жене тогдашнего старосты, потащив её на сеновал.

Внимания властей Поляна не привлекла, поскольку была для них полностью бесполезна, а кроме того, не несла прямого вреда деревне.

Поляной звали небольшой луг на краю сосновой рощи возле Трёхколесья. Он не выделялся среди окрестностей и не выдавал странностей, творившихся на нём, — до тех пор, пока разумный не пересекал невидимую границу.

Тогда пробуждалась странная магическая система, которая постепенно уменьшала путника — примерно до полутора ногтей ростом. Едва он покидал пределы Поляны, как ему возвращались прежние размеры.

Этот механизм не нёс прямой угрозы тем, кто попадался в его ловушку. Но вот обитатели Поляны… Мир насекомых жесток. Для них уменьшенные разумные были не более чем закуской, разбавлявшей ежедневный рацион.

Съешь или будь съеден, вот его негласный девиз.

Любые походы на Поляну строго запрещались. На ней нечем было поживиться; просто клочок земли, даривший возможность почувствовать себя лилипутом.

И огромная площадка для детских игр. Не только игр — подростки использовали её, чтобы доказать свою храбрость сверстникам, забегали туда мелкими стайками, разгуливали у границы и подначивали друг друга забраться глубже.

Подобные вылазки строго наказывались, однако это не мешало смельчакам испытывать судьбу, напротив — запретный плод манил лишь сильнее. С развлечениями в Трёхколесье было негусто.