Не то она правда забыла имя, не то вознамерилась слегка потрепать мне нервы. Я не стал докапываться до истины; молча пошёл за Айштерой, которая призвала магический огонёк. Спустя пару шагов на плечи мягко надавила невидимая сила, и луговая трава, ранее доходившая до пояса, выросла. Её острые кончики достали до груди.

Нет, это не трава выросла… Я поборол мимолётный приступ паники и продолжил идти — спускаться, сжиматься. Над головой с тихим шелестом сомкнулись травинки, под ботинком что-то хрустнуло. Сердце застучало быстрее. В ушах раздался тонкий писк — раздался и резко пропал.

Яркий день остался позади, наверху. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь травяное переплетение. Царил тёмно-зелёный сумрак, отчего-то подкрашенный в багровые оттенки.

Невольно я замедлился, давая глазам привыкнуть к приглушённому свету. Мимо прошла Энель, храня непроницаемое выражение на красивом лице, бросила небрежно:

— Не споткнись.

Я задрал подбородок, демонстрируя, что ничего не боюсь, а уж тем более — не боюсь споткнуться. Не настолько же я увалень. Сделал ещё десяток шагов и потерял равновесие, едва не пропахав лицом землю.

Под ногами то и дело попадались камни, чем дальше, тем крупнее — не камни, бывшие песчинки. Я копнул носком ботинка почву; та разошлась рыхлыми комьями. Между ними виднелись бледные волокна, студенисто блестели, словно тающий лёд. Я ощутил комок в горле и поднял взгляд.

Если не приглядываться, странности незаметны. Я просто в лесу. В странном, чародейском лесу, с деревьями выше любого небоскрёба.

Стояло душное безветрие. Вдалеке слышались странные шорохи и возня. Но кто издавал все эти звуки, я рассмотреть не мог. Задействовал было Истинное Зрение, но почти сразу пожалел об этом: пространство взорвалось потоками радужных вихрей, расползлось, оставив вместо себя мириады пёстрых огней.

Поляна была пропитана магией так плотно, что напоминала переполненный кипящий котёл — вот-вот во все стороны полетят брызги.

В теле чувствовалась необычная лёгкость. Я попрыгал на месте, немного пробежался, привыкая к новому балансу тела.

Вдруг грянул отчаянный крик:

— Хоши!

Вопил Тецуо, сложив ладони на манер рупора. Он времени не терял — да, впрочем, ему не впервой сюда заходить. Воспользовавшись тем, что он не смотрел на нас, я поменялся с ашурой мечами: церемониальный на тренировочный.

Вряд ли получится разрезать хитиновый панцирь церемониальным клинком, а вот проломить его болванкой — вполне.

Та казалась до странности лёгкой. Не то чтобы она потеряла в весе, нет; скорее, я стал сильнее.

Путешествуя с Айштерой, я узнал немало любопытного о фелинах. Среди прочего выяснилось, что у них посредственное зрение, а уж у стариков так тем более. Если не буду трясти болванкой перед носом Тецуо, он и не заметит, что я сменил оружие.

— Предлагаю разделиться, — сказал я, — я пойду с Тецуо, а Энель с Айштерой. Так выше шансы, что отыщем девочку.

Дробить и без того малые силы не хотелось. Но ещё больше не хотелось объяснять травнику, почему Энель, якобы человек, владеет магией. В том, что ашура прибегнет к ней, если столкнётся с серьёзной опасностью, сомневаться не приходилось.

Разумеется, я мог пойти с ашурой… Но тогда пришлось бы оставить Тецуо с Айштерой, а они не производили впечатления сильных бойцов. Я знал, на что способна знахарка; мать Айштеры обучила её основам самозащиты. Но они едва ли помогут в драке против орды разъярённых муравьёв.