— Проясните мне одну вещь. Хотя вы не присутствовали на концерте, я полагаю, вы знаете о странном инциденте, который произошел с Ане, когда она играла на бис. Вы знаете, что у Ане во время концерта выскользнула скрипка?

— Да, потому что на следующий день об этом писали в газетах.

— С ней когда-нибудь случалось что-то подобное?

— Нет, не припомню. Однажды у нее одновременно лопнули конские волосы на смычке. Получилось забавно: как будто ветер сдул с чьей-то головы парик, тем более что волосы смычка перепутались с ее собственными, и было непонятно, где чьи. Это было смешное происшествие, но без всяких последствий: Ане сменила смычок и начала сначала.

— Почему у нее мог упасть инструмент?

— Это случилось на девятой вариации, да? Левая рука, которая держит скрипку, должна произвести ряд очень быстрых пиццикато, то есть с силой дергать струны. Если предположить, что инструмент у Ане держался не так крепко, как если бы она пользовалась подушечкой, то возможно, скрипка выскользнула, потому что она увлеклась пиццикато.

— Она ни из-за чего не волновалась?

— Волновалась? Не думаю. Ведь Ане царила на сцене, один критик даже нашел это оскорбительным.

— Она ни с кем не ссорилась в тот день?

— Если и ссорилась, я ничего об этом не знаю. Но меня бы это очень удивило, потому что я говорила с ней за пару часов до концерта, и она была в прекрасной форме.

— По какому поводу вы с ней разговаривали?

— Чтобы сообщить, в каком ресторане ей заказан столик. Она собиралась поужинать со своим женихом и поручила мне найти для них хороший ресторан. Я сделала несколько звонков и заказала столик в итальянском ресторане «Тартини».

Пердомо слегка кивнул, подтверждая, что знает этот ресторан.

— Знаете, что я думаю, инспектор? Когда у нас из рук валятся вещи, то не потому, что мы волнуемся, нервничаем, а скорее от избытка уверенности. Ане настолько хорошо знала то, что играла, — своего Паганини! — что, возможно, слишком расслабилась.

— Держа в руках скрипку, которая стоит два миллиона евро? Мне трудно в это поверить.

— Одно дело — сколько она стоит, и другое — что может и не может случиться. Вы знаете, что произошло в прошлом году со скрипачом Дэвидом Гарретом?

Гарральде упомянула так называемого «Дэвида Бекхэма классической сцены», молодого немецкого чудо-скрипача, такого красавца, что он смог оплачивать свои занятия в Джуллиардской школе в Нью-Йорке, позируя для журнала «Вог» в костюмах «Армани».

— Дэвид упал, выходя из Барбикан-холла в Лондоне, когда сбегал по лестнице, довольно скользкой, забыв, что на нем концертные туфли. Он упал на спину, на футляр скрипки, что, вероятно, спасло ему жизнь, но его гваданини за миллион долларов приказала долго жить.

— Хорошо, но…

— А виолончелист Йо-Йо Ма? — продолжала Гарральде, которая не собиралась так скоро прекращать свой монолог. — По рассеянности он оставил в такси в Нью-Йорке виолончель работы Страдивари стоимостью не меньше, чем скрипка Ане.