— Я не буду. Я достаточно нервничаю из-за детей, чтобы еще вливать в себя кофеин.

— Для чего эти игрушки? — спросил Пердомо, показывая на пол, где лежали детали «Лего», а также поезда, шарики и предметы, которые он не сумел опознать.

Ордоньес села в кресло психоаналитика, как будто собиралась начать сеанс, и объяснила:

— Детей нельзя положить на пресловутую кушетку, на которой сейчас сидите вы. Техника, которую разработала Мелани Кляйн, состоит в том, чтобы интерпретировать свободную игру ребенка.

— Понимаю. Тогда зачем вам кушетка?

— Время от времени мне приходится заниматься с кем-то из взрослых. Я это делаю, чтобы заработать себе на пропитание, когда мало работы с детьми.

Делая первый глоток кофе, Пердомо заметил, что Ордоньес внимательно изучает его взглядом, словно дает психологическую оценку, и почувствовал себя неловко. Психолог пояснила:

— Если бы мы проводили сеанс, мне бы пришлось интерпретировать тот факт, что вы по собственной воле сели на кушетку для пациентов.

— Вы хотите, чтобы я пересел? — спросил Пердомо, простодушие которого иногда граничило с глупостью.

— Нет, оставайтесь там, где сидите. Я только попыталась понять, не значит ли, что, сев на кушетку, вы таким образом бессознательно сделали выбор.

Пердомо помедлил несколько секунд, переваривая слова психолога, а когда в конце концов понял, озабоченно спросил:

— Вы считаете, что мне нужна терапия и я выразил это невербальным способом?

— Я говорила не всерьез. На самом деле бессознательные ошибки, сделанные вне психоаналитического контекста переноса и контрпереноса, не подлежат интерпретации. Достаточно сахара?

— Кофе замечательный, спасибо.

— У меня через полчаса пациент, лучше, если мы сразу перейдем к делу, — заметила психолог.

Хотя она поторопила его, в том, как она это сделала, не чувствовалось никакой невежливости. Напротив, она произнесла фразу тоном, в котором можно было услышать: «Мне очень хочется поговорить с вами, и я хочу использовать для этого все время, которым располагаю, до последней минуты».

Ордоньес прекрасно выглядела в темном костюме в полоску, который имела обыкновение надевать, чтобы произвести хорошее впечатление на родителей, приводивших к ней своих детей. Родители не присутствовали на сеансах, но, как правило, обменивались с ней несколькими фразами, когда оставляли детей в кабинете и потом возвращались за ними.

К своему удивлению, Пердомо обнаружил, что ему вдруг стало интересно, вдова ли Ордоньес, как и он, или просто не выходила замуж или развелась, но он тут же прогнал эти и другие мысли, чтобы сосредоточиться на проблеме, о которой шла речь.

— Как я уже сказал по телефону, по причине смерти моего коллеги, инспектора Мануэля Сальвадора, расследование убийства Ане Ларрасабаль поручено мне.

Казалось, психолог, словно хороший игрок в шахматы, продумала несколько вариантов ходов, потому что сразу сказала: