— Не веришь? Я, брат, c двенадцати лет при монастыре обитал. Да и до того не на перинах спал.

— Ага. Скажи ещё, что роду ты холопского, а что сын боярский — то соврал.

— Толку-то с того вранья, коли всё одно. Почитай — на той же скамье, что и ты сидел. Что сын боярский, что холоп, один хрен.

— Ну я-то не холоп. — сказал Фёдор и поинтересовался, — так и впрямь соврал?

Не знакомые друг с другом прежде, из всего московского полона лишь они двое угодили на галеру, захваченную Каэтани. Никита при нашествии на Москву крымского хана Девлет-Гирея бился на Таганском лугу в Передовом полку князя Михайлы Воротынского. Был оглушён и схвачен татарами. Фёдор попал в плен чуть позже, будучи легко раненым в сече у острога за Неглинной, того самого, с которого начался великий пожар, уничтоживший Москву. Случилось это в конце мая, а познакомились они только в начале сентября, уже на галере. Друг о друге знали мало, почитай ничего, кроме того, что земляки. Не очень-то на турецкой галере словом перекинешься.

— Не соврал, — сказал Никита, — роду я действительно знатного. Да вот только всё наследство моё — одна отцова сабля. Если бы не дед с белозерской братией, пошёл бы по миру. Или на Волгу с кистенём.

— Отец-то помер, стало быть? — поинтересовался Фёдор.

— От черемисской стрелы, — кивнул Никита. — Он под началом князя Ивана Мстиславского воевал. На луговой стороне. Мне тогда двенадцать годков было. Мамка горя не вынесла, слегла и не поднялась больше. Дед к себе забрал, в Кирилло-Белозерский монастырь. Там и жил, покуда в возраст не вошёл. Деда уважали. Он, покуда в монахи не подался, басурман крошил без счёта. И князь Иван его помнил, и у братии дед был в почёте. Потому снарядили меня в царёву службу честь по чести.

— Ишь ты… — проговорил Фёдор, задумчиво ковыряя прутом угли.

О себе он распространяться не стал. Некоторое время они молчали, потом Никита спросил:

— Так что ты говорил, бают-то?

— Не слышал?

— Где мне слышать-то? Тут все по-грецки, да по-фряжски.

— Говорят, князь, которого ты спас, ходил с людьми до города. Тут недалече. И там оказались не греки и не турки, а незнамо кто.

— Это как понимать? — удивился Никита.

— Как хошь. Вроде как не Селим-салтан тут правит, а додревний царь Александр. Слыхал про такого?

— Может и слыхал, — ответил Никита, не выказав никакого удивления этой новостью, — даже читал.

— Ты? — не поверил Фёдор, — читал?

— Не веришь? — Никита усмехнулся, — мне дед сие наказание храбрым витязям, и кулаком, и розгой по спине вбивал. Видать, до смертного часу не забуду.

Он выпрямился и важно продекламировал: