Затем Хивай начал представлять других членов компании. Некоторые из них переговаривались вполголоса, с интересом разглядывая московитов. Другие глядели равнодушно, и не проронили ни слова.

— Се Микеле ди Серра, Никола Гатто. Они с Венеции. А се Фернан де Санторо, Северино Агилар, Рамон Ортега.

Хивай назвал и других, но Фёдор уже плохо слушал. Его внимание привлёк Рамон Ортега, мальчишка лет четырнадцати, если не моложе. На поясе его висел "кошкодёр".

"Ишь ты. Воин".

Именно мальчишка молча преломил краюху хлеба и протянул Фёдору, а старик Адам поделился куском колбасы.

— Благодарствую, — низко поклонился Фёдор и половину отломил для товарища.

— Ну а я — Андор Хивай из Унгвара, — закончил представление усатый.

— А хорошо по-нашему говоришь, — заметил Никита.

— Унгвар вы зовёте Ужгородом, — пояснил Хивай. — И в Литве я бывал. Встречал уже московитов.

— Си веслари с турка? — спросил седой Адам из Троцнова.

Фёдор кивнул. Понял.

— Тежки осуд, — покачал головой Адам.

Фёдор вопросительно посмотрел на Андора.

— Говорит, тяжка доля, — перевёл тот.

Никита наклонился к нему и прошептал:

— Слышь, мил человек, а чего вон тот петух про содомитов нёс?

Хивай засмеялся.

— Не принимай к сердцу, брат. Ктибор давеча сказал, что тут де каждой твари по паре. А брат Ян заметил, что вас двое и одни сидите. Он не со зла. Посмеяться любит. Весёлый.

Фёдор подумал, что на весельчака Ян Жатецкий не очень походил. Ежели и впрямь весельчак, то скорее недобрый насмешник. И глядит надменно. Не из простых.

Никита дёрнул щекой и посмотрел на Яна исподлобья. Тот перехватил его взгляд и сказал с усмешкой, протянув Никите кувшин: