Пятидесятифунтовые ядра куршейных кулеврин прошивали оба борта триер, и порождали целые облака обломков, убивая по дюжине гребцов разом. Пожаров не было. Ядра послушно дырявили дерево, триеры послушно тонули.

На обездвиженный "Парал" налетела "Донзелла" Николо Империале.

Фокион упал, ударился затылком. В глазах потемнело, но наварх всё же удержался каким-то чудом на самом краю сознания. Поднялся на четвереньки. Помотал головой. Муть во взгляде медленно прояснилась.

Наварх пошарил вокруг. Пальцы сомкнулись на древке копья.

На теориду хлынули варвары. Ещё живые гребцы и матросы, все как один из фратрии Паралоев, схватились с ними, подобрав щиты и мечи павших товарищей. Схватились, но не могли удержать.

Фокион поднялся на ноги, отбил щитом чужой невозможно длинный и узкий клинок. Припал на колено и сделал выпад снизу-вверх. Варвар захрипел.

Остывающая капля крови заблестела на острие копья. Маленький рубиновый шарик. Он срывается в пропасть и летит. Бесконечно долго…

— Защищайте Фокиона! — раздался чей-то крик.

Старика оттёрли за спины.

К корме "Парала" подошла маленькая восьмивёсельная эпактида. На носу судёнышка стоял воин в высоком фракийском шлеме со сбитой вперёд тульёй и белыми перьями по бокам. Он сложил ладони рупором и закричал:

— Фокион, спасайся!

— Кефисофонт? Ты жив, хвала богам, — устало ответил первый наварх, перегнувшись через борт, — что видно у Хареса?

— Ничего не видно! Всё в дыму! Там толчея и смерть. Варвары бьют каким-то неведомым оружием!

— Я заметил… — пробормотал старик и облизнул потрескавшиеся губы.

— Кто может, бежит! — крикнул Кефисофонт. — Что у Аполлодора тоже не видно! Это конец, Фокион! Надо уходить!

— Уходи. Уводи людей Кефисофонт. Уводи в Лампсак. Если варвары полезут следом, Мемнон поможет отбиться.

— Я не брошу тебя!

— Уходи, — упрямо повторил Фокион, — я не оставлю "Парал".

— А-а-а! — в отчаянии махнул рукой Кефисофонт.

Гребцы эпактиды оттолкнулись от борта триеры, развороченный нос которой неудержимо погружался в воду.