Шут вздрогнул, огляделся — и увидел, что вокруг стало темно и торжественно, как в церкви.

Из-за стены, от полей барона Невилля, валила низкая густо-черная туча, ее крылья обнимали половину небосвода. Ветер налетал короткими душными порывами, в распахнутые ворота было видно, как на поля медленно наползает исполинская тень, приближаясь к замку Роберта Льва.

Даже спящие рыцари почувствовали приближение грозы: многие из них проснулись и теперь ошалело бродили по двору. Мающиеся похмельем собаки путались у всех под ногами, куры в панике лезли прятаться под навес.

Бежать!

Шут сделал над собой огромное усилие и кое-как встал.

Нужно было бежать, пока Роберт Лев не увидел, что его шут все еще жив — лучше уж сдохнуть от голода в лесу, чем умереть той смертью, которую изобретет для своего слуги разгневанный Рыцарь Огня!

Бежать, пока не позд…

Рэндери опоясался мечом и с еще одним порывом ветра взлетел в седло.

Он по-прежнему был без шлема, грозовой ветер трепал его спутанные космы.

— Я не верю ни единому твоему слову, шут! — громыхнул он с высоты седла. — Но я хочу удостовериться, что ты солгал! И если дама скажет мне, что ты оклеветал своего господина — лучше бы тебе не родиться на свет!

— Что?.. — пролепетал шут, и, конечно, трубадур его не услышал.

— Прощайте, добрые рыцари! — проорал он, направляя коня в открытые ворота, навстречу неистовству грозы.

Рыцари завопили кто во что горазд: кто звал Рэндери остаться, кто желал ему счастливого пути…

Но гнусавый надрывный вой заглушил и крики, и далекие раскаты грома — это дозорный на сторожевой башне замка заиграл сигнал тревоги.

При первых же звуках трубы странствующий рыцарь рванул узду коня и галопом влетел обратно во двор.

Труба выла с башни, будя спящих — едва вскочив, рыцари начинали метаться по двору в поисках своих доспехов, из замка выскакивали сонные оруженосцы со щитами и копьями, свинья проснулась и с истошным визгом бросилась наутек, собаки безумствовали на свой лад и не давали остыть безумству перепуганных женщин и слуг. В одно мгновение двор превратился в кипящий котел, и в этой неразберихе шут стал пробираться к открытым воротам, за которыми его ждали жизнь и свобода…

Но толпа слуг сбила его с ног, бросившись закрывать ворота; кто-то крикнул, что к замку идет дружина Саймона Бейли; кто-то заорал, что часовой просто напился — но внезапно раздавшийся вопль: «Шапарцы!» мгновенно протрезвил тех, кто еще не выбрался из мутного омута похмелья.

Граф Роберт Лев верхом на кое-как оседланном коне врезался в бурлящую толпу; его волосы, усы и борода были всклокочены, как грива настоящего льва, его голос напоминал львиное рычание.

— Язычники на моей земле! — проревел он. — Эти чертовы шапарцы жгут мои поля и грабят мои замки! Рыцари! На коней! Я вколочу головы мерзавцев в их желудки!

Оруженосцы уже швыряли седла на спины лошадей, гости Льва лихорадочно надевали на головы первые попавшиеся шлемы и хватали чужие копья и мечи, слуги вновь распахнули ворота.