— Зачем?!

— Король собирается воевать с Лимией. Я отправлюсь в этот поход, чтобы получить домен или стать потом странствующим рыцарем. Сюда я больше не вернусь.

Оливье сунул в рот травинку и замолчал. Он был немногословен, как и все сыновья барона, и с трудом произносил слова, не относящиеся к охоте или божбе.

Кристиан еще похлопал глазами, забыл про счастье победы и про боль — и завыл, шлепнувшись ничком в холодную траву.

Горе душило его за горло, словно петлей, но в конце концов он все же выговорил:

— А как же я, Оливье?!

— Я думаю взять тебя с собой, — сказал Оливье, жуя травинку. — Если ты сможешь…

Кристиан рывком сел и уставился на брата сквозь недостойные будущего рыцаря слезы:

— Я? Я! Я смогу! Ты видел, как я дерусь?!

Оливье посмотрел на него, улыбнулся и встал.

— Да, если тебя здесь оставить… — пробормотал он. — Я грех на душу не возьму! Либо ты убьешь отца, либо он прикончит тебя.

— Я его! — заявил Кристиан.

Тоже вскочил, но, охнув от пронзительной боли, пошатнулся и вцепился в пояс Оливье. Тот нахмурился и нагнулся, чтобы взять брата на руки, но Кристиан помотал головой.

— Нет, я сам, — сказал он. — Это все ерунда!

Оливье пожал плечами, и они медленно пошли по заросшей тропинке к замку.

Пекло полуденное солнце, над пыльной дорогой вилась мошкара, кузнечики наперебой орали в высокой траве.

Кристиан по дороге домой успел убить шесть драконов, двадцать разбойников и победить на королевском рыцарском турнире — и лишь у самых ворот замка остановился, потянул брата за руку и спросил:

— Оливье, а как же мама?