— Молодчина! — кто-то выкрикнул из другого.

— Маладэц! Вах! — громоподобно вторил ему Жорик.

— Ну и ну! Это кто ж такую песню сочинил?

— Не иначе, как лётчик!

— Кто сам не летает, тот так не сочинит! — посыпалось со всех сторон.

— Где же ты её услышала то?

— И ведь запомнила! Умница ты наша! — неслось вдогонку.

Лоб её был покрыт бисеринками пота, она, смущённо улыбаясь, отдала гитару:

— Неужто понравилось?

— Она ещё спрашивает?! Скромница!

— А спой нам ещё, а?

— Нет, нет, мужчины! Извините, — она опустила глаза, — что-то я устала… Можно я пойду?

Она застегнула комбез, нахлобучила на голову шлемофон, и стала пробираться к выходу. Пошатнулась, чуть не ударившись плечом об косяк. Андрей, вскочив и идя рядом, мгновенно среагировал, подхватив её под руку, и бережно вывел на улицу.

Оказавшись на улице, она подставила лицо ветру. Он тут же раскидал её волосы, выбившиеся из-под края шлемофона. Андрея переполняли чувства, ему сразу хотелось многого: обнять её, поцеловать, подхватить на руки, закружить, расспросить её, что это за песня, и не сама ли она её сочинила, а если не сама, то где и от кого слышала, хотелось попросить её спеть ещё что-нибудь.

Мысли тужились в мозгу, рот уже сам собой открылся, осталось только набрать воздуха в грудь, но она приложила пальчик к его губам, и сказала коротко:

— Подожди, я всё тебе расскажу. Чуть позже.

Она отвела его подальше в поле, чтобы никто, даже случайно, не мог бы слышать их разговора.

— Это не моя песня. Я её не сочиняла, я её всего лишь спела. Её напишет другой… человек, — она запнулась, помолчала, и подняв на Андрея глаза, промолвила: — его зовут Владимир Высоцкий.

— Напишет? Ещё не написал?! И кто это такой, этот Высоцкий?

— Да, напишет, через несколько десятков лет.