Маринка пришла на этот экзамен бледная, осунувшаяся. А когда увидела его, вздрогнула и на краешках ее ресниц заблестели две слезинки. Она ушла в дальний угол школьного двора и склонилась над своей «Физикой». Валерка этот предмет знал отлично, и Николай Егорович поставил ему пятерку, даже не дослушав. Только головой покачал осуждающе. А когда отвечала Маринка, он несколько раз повторил одну и ту же фразу: «Что сегодня с тобой, Васильева?!»

А на следующий день Маринка уже снова светилась улыбками и разговаривала с ним как ни в чем не бывало. И вон на ту песчаную косу напротив поселка они поехали загорать и готовиться к последнему экзамену. Валерка, конечно, не смог тогда выучить ни абзаца – все глядел на нее и задавал какие-то бестолковые вопросы…

Проворочавшись всю ночь, Валерка лишь на какое-то мгновение смежил веки. И, конечно, тут же увидел ее. На губах Маринки блуждала грустная улыбка.

– Что, не нашел меня? – вздохнула она: – А я ждала.

– Где? – торопливо спросил он, боясь, что она исчезнет.

– Да там. Помнишь, где мы с тобой были…

– Где?! – На этот раз он почти прокричал и тут же открыл глаза, разрушив зыбкое видение. И как потом ни старался, не смог уже больше возвратиться в сон.

Поднялся Валерка чуть свет, хотя его самолет уходил поздно вечером и торопиться было некуда. Постояв несколько минут на крыльце гостиницы, он вдруг почувствовал неодолимое желание посмотреть на Усть-Вилюйск сверху, с ближней сопки. Раньше он частенько ходил туда со школьными друзьями, в том числе и с Маринкой. Теперь через сопку пролегла дорога, видимо, в сторону соседнего села, по которой время от времени неторопливо проползали машины.

Валерка вышел на окраину, дождался и остановил попутку, и скоро недоумевающий шофер высадил его на самом перевале, среди сосен и отцветающих подснежников. Усть-Вилюйск и впрямь виднелся отсюда как на ладони. Валерка долго и пристально всматривался в ниточки улиц и прямоугольники нескольких кварталов, словно пытался определить место, где сейчас находится Маринка.

А потом он решительно зашагал вниз по дороге, вдруг поняв, что должен, обязан найти ее сегодня, до отлета, пока еще есть время. В конце концов, в поселке всего с десяток организаций, где она может работать, и по телефону из гостиницы их вполне можно обзвонить. Фамилия теперь у нее другая? Да. Но на работе ее могут и даже должны знать по имени-отчеству.

«Найду, обязательно найду!» – утверждался он на ходу в своем решении и невольно ускорял шаг.

Дорога, спустившись с сопки, вывела его на край поселкового кладбища. И ему стало как-то неприятно. Единственным местом на земле, которое он всегда не любил, были кладбища. У него никогда не возникало желания побывать даже на самых знаменитых типа Новодевичьего или Ваганьковского. Не любил – и все тут.

Он шел, стараясь не глядеть на покрытые редкими выцветшими стеблями пырея старые холмики под потускневшими звездочками и темные бугорки свежих могил в ярких цветастых хороводах новых венков. Валерка думал совсем о другом – о предстоящей встрече с Маринкой и хотел как можно быстрее прошагать через это мрачноватое место.

И вдруг он будто почувствовал на себе чей-то взгляд. Валерка резко повернулся и застыл. С крайней ярко-красной тумбы на него смотрела… Марина Влади. Да, почти точная копия портрета, только без голливудской улыбки и с чуть грустными глазами. Еще не до конца осознав связь между этим портретом и Маринкой, он, как загипнотизированный, побрел к оградке, сжал руками железные прутья, словно пытаясь вырвать их из земли, и впился глазами в надпись. Последняя дата рубанула по самому сердцу: «29 апреля 1973 г.» Тут же в памяти вспыхнуло: упавший портрет… календарь… число 29…

Валерка постоял несколько минут, уронив голову на оградку, еще раз взглянул на табличку и снова согнулся от боли. После имени и отчества стояла фамилия «Васильева». Маринкина девичья.

Первым желанием было броситься в поселок и все узнать. Но тут же наступило отрезвление: а зачем теперь, когда Маринки уже нет?.. Почему он не прилетел месяц, год назад? Мало ли что мог услышать из третьих уст Зайцев. А может, и впрямь что было у нее, да не сложилось из-за того, что помнила его. Может, ждала до последнего часа? Звала… Точно, звала, а иначе не было бы ни снов, ни календаря, ни этой поездки… И вот теперь уже ничего не поправить…

Валерка, как слепой, брел прямо по середине дороги и не слышал срывающегося сигнала грузовика, который уже с минуту медленно полз за его спиной. Наконец у шофера не выдержали нервы, он остановил машину, подбежал к Валерке и рывком за плечо повернул к себе.

– Тебе что, жить надоело?! – зло закричал было он, но, глянув в обращенное к нему лицо, вдруг все понял. Нерешительно затоптался на месте: – Прости, мужик… Подвезти… может…

Валерка отрицательно замотал головой, сошел на обочину и тяжело сел на валежину.

Вечером самолет, ложась курсом на Якутск, прошел прямо над центром Усть-Вилюйска. Валерка припал к проплывающим внизу игрушечным домикам и проводил их долгим прощальным взглядом. Теперь он точно знал, что больше никогда сюда не приедет…