Тут я отвлекся от откровений Эдит, поскольку задумался о тому, что главная наша проблема в том, что мы, американцы, читаем слишком много сказок. Чтобы погрузиться в атмосферу Средневековья, вместо того, чтобы освежить в памяти Вальтера Скотта, Александра Дюма или на худой конец Марка Твена, мы будем упоенно зачитываться Рапунцель. В итоге, при всей нашей демократичности, эти нелепые замки с башнями на крутых утесах нам представляются вершиной американской мечты, а не осколком феодального прошлого.

— Мы приехали сюда вместе, — продолжала тем временем Эдит. — И выбрали это место на холме. Правда, когда я подсчитала, что дворец, как у Херста, потребует долгих лет строительства, Нина сказала, что у нее нет столько времени. Поэтому мы решили, что достаточно будет просто красивого дома с парком. Я все устроила через своих адвокатов, чтобы никто не мог отследить владельца, на случай, если муж Нины будет нас искать. Строители торопились, как могли. Я жила в Санта-Барбаре, и мы с Ниной иногда приезжали сюда с маленьким Томом, смотрели, как возводится дом нашей мечты.

А потом наступил день, когда все было почти готово и можно было въезжать. Нина дала телеграмму, что прибудет через пару дней. Я отказалась от квартиры в Санта-Барбаре, вызвала шофера, приехала сюда и стала ждать ее с Томом. А она… все не приезжала. Я сходила с ума от беспокойства. Каждый день посылала шофера на почту за телеграммой. Я опасалась самого худшего: что муж как-то узнал о наших планах и что-то с ней сделал. Но не знала, как это проверить, не подставив под удар Нину. Можно было бы самой поехать в Лос-Анджелес и деликатно расспросить знакомых или нанять частных детективов, но я просто не могла заставить себя двигаться. Мечта, которой я жила почти целый год, оказалась разбита вдребезги, и я словно… застыла. Сидела целыми днями в доме и не хотела есть, пить, даже шевелиться. Я опять осталась в полном одиночестве, как жила всю жизнь.

Так прошел конец лета, осень, зима. А потом… началась весна. И во мне словно что-то тоже стало оживать. Я стала выходить из дома, правда, только в парк. Часто гуляла по ночам, потому что мне стало невыносимо спать с этом склепе, в который превратилась моя спальня. Я начала задумываться о том, чтобы продать поместье и вернуться на восток. А потом набраться смелости и узнать, что же все-таки случилось с Ниной. И вдруг однажды ночью, когда я гуляла и хотела зайти переночевать в охотничий домик, я увидела, как вспыхнул пожар. Меня отбросило взрывной волной, но только оглушило. Когда я подбежала к особняку, чтобы помочь Марко и Аполлонии, то поняла, что уже никого не спасти. Я бросилась к гаражам, пока к ним огонь еще не подобрался, вывела машину и помчалась с горы вниз, чтобы вызвать помощь. Но когда добралась до шоссе, то поняла, что спасать уже некого… и нечего. Так что я просто развернула машину на север и гнала всю ночь до самого Сан-Франциско.

— То есть вы не выливали керосин в подвал с газовыми баллонами и не поджигали свой дом? — спросил я.

— Конечно, нет! — возмутилась Эдит. — Значит, это был поджог?

— Неужели, вы не интересовались полицейским расследованием, — с сомнением сказал я.

— Нет, — отрезала она. — Я поручила своим юристам продать участок. Но они так и не преуспели. Так что я просто постаралась о нем забыть.

— И после пожара вы…

— Из Сан-Франциско я позвонила управляющему семейной фирмы, чтобы он прислал частный самолет, и вернулась в Бостон. Стала жить своей обычной жизнью тихой серой мыши, сидящей на миллионах, — сказала она безо всякой жалости к себе.

— Но потом Нина снова дала о себе знать, — догадался я.

— Да, вскоре после моего возвращения домой она мне написала. Письмо пришло из Парижа. Нина писала, что подозревала, что муж следил за ней, поэтому не решилась ехать прямо ко мне. Писала, что ей пришлось оставить ему сына. В конце концов она официально развелась с ним, уехала в Нью-Йорк, а потом в Европу. Она писала о том, что живет в нищете, ютится в маленькой квартирке, но боится возвращаться в США, потому что муж все еще не простил ее. Конечно, я послала ей денег. А потом еще и еще. И продолжала переводить ей каждый месяц.

Еще один кусочек головоломки встал на место. Теперь стало ясно, откуда взялось щедрое содержание, позволявшее Нине во Франции выдавать себя за богатую американку.

— Но что случилось, когда ты встретилась с мамой в Париже? — нетерпеливо спросил Том.

— Сынок, я обязательно расскажу тебе все, — протянула к нему руки Эдит. — Только давай мы вначале вернемся домой.

— Хорошая идея, — неожиданно поддержала Аманда. — Мне как-то не по себе в этой мрачной хижине, особенно когда Рамон вот-вот потеряет сознание.

— А что делать с этим? — спросила Эдит, указывая на тело Питера.

— Оставим его полиции, — предложил я. — Я видел его револьвер. Наверняка из него был застрелен Карлос. Готов спорить, если копнуть глубже в его неудачливую медицинскую карьеру, окажется, что он давно связан с пирсом Дельгадо и нелегальным сбытом наркотических средств.

— Разумно, — кивнула Аманда. — Пушку мне дал один знакомый, ее не отследить. По дороге выброшу ее в океан. Дуглас, дорогой, вы не поможете Рамону?