В следующем номере заметка «Италия и Германия» содержала наблюдения Ольденбурга о том что эти страны остаются конкурентами и их свела вместе неблагоприятная международная обстановка. Нацистская Германия по-прежнему не желала делать окончательный выбор между Англией и Италией. А фашистская «Италия до сих пор поддерживала с большевиками настолько хорошие отношения, что женевская политика санкций и активное участие в ней СССР вызвали сначала в Риме неприятное удивление» (речь о санкциях за войну в Абиссинии). «Дружба с большевиками» фашистов только теперь подошла к концу.

Ольденбург, следовательно, имел все основания считать фашизм левым социалистическим течением, близким к советскому тоталитаризму, враждебным русским монархистам.

Белоэмигранты все предшествующие годы регулярно предостерегали, что существует «странная связь государственной власти Италии с большевиками» [В.Ф. «Фашисты и мы» // «За Россию» (София), 1930, №1, с.16]

25 октября 1936 г. состоялось собрание памяти П.А. Столыпина, организованное Союзом русских дворян во главе с П.П. Менделеевым. В.Н. Коковцов выступал с докладом о своём покойном коллеге. Бывший киевский губернатор А.Ф. Гирс рассказал об истории убийства Столыпина, показав полную безосновательность обвинений в адрес П.Г. Курлова.

Далее в №4050 «Испанский пример» Ольденбурга даёт сравнение агитационных приёмов большевиков, которые пытались отрицать русский национальный характер Белого Движения, обвиняя всех лидеров контрреволюции в работе на иностранных интервентов. Аналогичный лживый приём использовался теперь коммунистами против Франко.

Продолжая отслеживать примеры не устранимого итало-немецкого соперничества, Ольденбург через неделю обратил внимание на речь Муссолини в Милане с выпадом против Венгрии, усмотрев в нём борьбу за влияние, приём «расходящийся с германской политикой».

Относительно сталинизма Ольденбург отметив закономерность, наблюдаемую всеми честными историками СССР: «Сталин, расправляясь с троцкистами, принимает их внешнюю политику. История повторяется: Сталин так же поступал во всех случаях, когда против него среди коммунистов возникала оппозиция. Он жестоко расправлялся с теми, кто его критиковал, а затем начинал проводить ту самую политику, которой требовала оппозиция».

В Иранской монархии Ольденбург отметил усиление арабского национализма при стремлении к независимости от Англии.

В статье «Горькая годовщина» о 19-м годе удержания советской власти Ольденбург формулирует принципиальные выводы, что Ленин был бы вполне доволен современной сталинской политикой построения коммунизма и отхода от провалившихся доктрин, как видно из критики детской болезни левизны. Важнейшей темой Ольденбурга оставалось и разоблачение советского лже-патриотизма. «Нелепо думать, будто большевики, захватывая власть над какой-нибудь территорией, затем стали бы внушать её населению: “ненавидьте нас, не защищайте нас, дезертируйте из нашей армии, не соблюдайте дисциплины” и т.д.».

«Эта оккупационная власть над Россией хочет внушить русским, будто патриотизм в том и состоит, чтобы обожать Сталина, ненавидеть “фашизм”, быть готовым сражаться во славу Коминтерна!».

Под фашизмом в кавычках Ольденбург подразумевает советскую агитационную формулу, объявляющую всех настоящих и даже мнимых врагов Сталина, как Троцкого и Бухарина, фашистами. Большевики и либералы уже тогда начали активно смешивать фашизм и с национализмом, вопреки тому что левый большевизм гораздо ближе к левому революционному фашизму, чем к правому контрреволюционному монархическому национализму, идейным представителем которого являлся С.С. Ольденбург. Эта терминологическая путаница была и остаётся чрезвычайно выгодна большевикам и либералам, служа для них средством привлечения к себе незаслуженных симпатий.

Не случайно главным утешением Ольденбург назвал существование в Зарубежной России сил, сохраняющих к большевикам ту же резкую непримиримость, «как в первые дни октябрьского переворота». Это можно сказать исключительно о русских монархистах и белогвардейцах, но никак не о фашистах, долгие годы бывших, как постоянно напоминал Ольденбург, прямыми союзниками СССР.

В.И. Вернадский 8 ноября 1936 г. из Праги написал сыну Георгию, отметив полную противоположность между взглядами русских монархистов в Зарубежной России и направлением развития сталинизма в СССР: «Мне кажется здесь происходит очень печальное движение молодёжи эмигрантской, которое приведёт её в столкновение с тенденциями жизни у нас. Роль - хотя по существу маленькая - таких людей, как Серёжа, Цуриков представляется мне анти-национальной, вредной. Ада говорила, что С. пишет историю России в царствование Николая II и она думает, что это будет великое произведение! Хорошие люди и безумная деятельность» https://arran.ru/?q=ru/vernad3

Как выяснилось, супруга С.С. Ольденбурга была права, предрекая главной и единственной его книге, великое будущее. Это при наличии свидетельств, будто она не разделяла политические убеждения мужа. Безумным же оказалось пристрастие В.И. Вернадского к сталинизму и желание во что бы то ни стало оправдать все преступления революции и свой ошибочный выбор стороны красных.

Историк Б.С. Каганович, без убедительной конкретики, ссылаясь на сестру Ады, утверждал, будто некогда, после 1934 г., жена Сергея Сергеевича снова ушла от него. Письмо Вернадского позволяет считать что этого не случилось до 1937 г. и едва ли произошло в дальнейшем. Хотя один раз такое уже произошло во время Гражданской войны, трудно себе представить такую возможность при увеличении количества их детей и в тяготах эмигрантской жизни. Ирина Хлопина в СССР если и получала какую-то информацию из Франции, могла неправильно понять, почему последние 5 лет в Париже Ада прожила одна, уже без мужа. Неопубликованные воспоминания И.Д. Хлопиной «Забвению не подлежит» датируются 1980-83 г., т.е. написаны спустя очень существенный промежуток времени после смерти обоих супругов. Траурное объявление в «Возрождении» гласило: «вдова, дочери, сын и племянник извещают о кончине». Что также следует понимать как признание единства семьи С.С. Ольденбурга до последнего вздоха (хотя в некрологе Ю.Ф. Семёнова упоминаются все те же, но без вдовы, и в сообщении о панихиде упомянуты Зоя и Елена, Д. Старынкевич, но отсутствует Ада).

Сопоставление взглядов С.С. Ольденбурга и Н.А. Цурикова можно продолжить по мемуарам последнего. Работавший вместе с Ольденбургом Цуриков вспоминал, что П.Б. Струве в прежней редакции «России и Славянства» восклицал: «я пораженец, убеждённый пораженец», С.С. Ольденбург с согласия Струве выдвигал идеи о необходимости союза Франции и Германии против СССР для свержения оккупации России интернационалистами. Цуриков был за борьбу с большевизмом «с иностранцами, без иностранцев, вопреки иностранцам», при любых обстоятельствах, лишь бы в интересах России. В 1938 г. во время Мюнхенского соглашения Струве соглашался с ним, что «борьба Запада с Германией для России катастрофа, а для СССР спасение». Советские и русские интересы полностью различались. Даже когда Цурикова арестовали нацисты в Праге, он продолжал считать «что не Гитлер, а Сталин является врагом №1», ни на минуту не желал победы Сталину, сотрудничал с власовцами [Н.А. Цуриков «Прошлое» М.: НЛО, 2006, с.339].

Последовательные монархисты в то же время довольно резко критиковали Цурикова за статьи в ровсовской газете «Русский Голос» и умеренность относительно продвижения монархических принципов: «непримиримые враги Императорской России Струве, Даватц и Цуриков пустили в душу русского эмигранта волну ядовитых газов в форме лозунгов аполитичности и непредрешенчества» [Н.В. Краинский «Преступления революции» // «Царский Вестник» (Белград), 1936, 5 апреля, с.3].

Цуриков действительно давал повод для такой критики, когда, проповедуя беспартийный активизм, уверял, будто Высший Монархический Совет – это небольшая партийная группа, и ставил ВМС на одну доску с РДО Милюкова [«Часовой» (Париж), 1930, №23, с.21].

Цуриков не понимал что именно такое его поведение и является по-настоящему вредной партийностью. Поддерживавший Цурикова В.В. Орехов оспаривал взгляды русских монархистов, поддерживавших принятие Императором Николаем II Верховного Главнокомандования в 1915 г. Проявляя неоднократно рассмотренный ранее центристский струвизм, В.В. Орехов в «Часовом» позволял себе самые революционно-февралистские, мягко говоря, опрометчивые, заявления про Петроград, руководимый «бездарными министрами». Либеральная мифология осуждения принятия Царём ВГК упорно защищалась Ореховым, не понимавшим, что «толчком к падению Династии» стало это его поддержание лжи о бездарных министрах. Подобные заблуждения устраняет книга С.С. Ольденбурга.

14 ноября 1936 г. в статье «Правда об Испании» Сергей Ольденбург разоблачал подтасовки либералов и большевиков, будто республиканцы представляют какое-то большинство народа, в отличие от монархистов и националистов на стороне Ф. Франко. В действительности на последних парламентских выборах народный фронт получил около 4,4 млн. голосов, а блок католиков, монархистов и фалангистов 4,6 млн. Неадекватность демократической системы, никогда не способной точно передать расклад политических сил, привёл к тому что левые получили 274 депутатских мест против 200 правых, из-за того что они побеждали с незначительным перевесом в одних местах при огромном перевесе монархистов в других. Как и в 1917 г. в России, ложь демократии привела к национальной трагедии.