Он давал ей последнюю возможность на капитуляцию. На то, чтобы спокойно встать и выйти из комнаты. Какое тут…

Оля прикрыла глаза и выгнулась, спуская с плеча лямку сорочки, показывая, что она хочет.

Показывая себя.

— Так значит, — прохрипел Петр и опустился на неё. Матрас жалобно прогнулся под тяжестью тела мужчины.

Тепло, исходящее от него, было повсюду. Оля втягивала его в себя, принимала.

— Соски пососать хочу, — раздалось, точно через призму. — Нельзя, да?

Ольга только мотнула головой из стороны в сторону. Они оба поняли, о чем идет речь.

Петр пошел обходным путем. Он целовал и покусывал грудь, забирал её себе. Гладил осторожно, явно сдерживаясь. Зато когда добирался до других мест — отпускал все тормоза.

Сорочку Петр сдернул, она оказалась на талии Ольги.

— Бедра приподними, — ещё один приказ, которому она безоговорочно последовала. Вскинула бедра, и мужчина снял сорочку вместе с трусиками. Оля хотела опустить бедра, но Петр не позволил.

Сжал их руками и потянул на себя. Ольга пискнула, затаив дыхание, приподняв голову, чтобы удостовериться, что ей не показалось, что генерал на самом деле собирается сделать то, о чем она думает.

Их глаза встретились. Серые против голубых. Сталь против морского разлива.

В глазах Петра плясали довольные черти. За всё время знакомства Ольга ни разу не видела, чтобы они настолько ярко сверкали, что, казалось, присмотрись, и она увидит в них своё отражение.

А ещё в них явственно читалось предвкушение. Темное, тягучее.

— Готовь рот, блондиночка, — уже откровенно мурлыкая, заявил Громов и склонил свою темноволосую голову к её бедрам.

Его дыхание опалило её лоно, губы обожгли.

Оля протяжно выдохнула и расслабилась. Петр точно знал, что делать и как. Он проводил языком, не выпуская её бедра из рук. Размашисто, смакуя. Трогая и посасывая, отчего Оля заводилась ещё сильнее. Мысль о том, что она совсем недавно кончила и теперь он трогает её там, разжигала.

Хотелось ещё.

Оргазма…

Всего Петра.