Стало томительно и страшно, столько нечеловеческой мощи и сексуального напряжения крылось в его словах. Твердый крупный ствол возбужденной плоти, скованный королевскими штанами прижимался и надавливал на мою промежность ровно в том месте, где наиболее остро пульсировало растущее, словно цунами, желание. Оно ревело и вздымалось под кожей, безжалостно вышибая всякую способность думать или сопротивляться. Ещё улавливая обрывки ускользающих мыслей, вцепившись в широченные, бугрящиеся мышцами плечи, я торопливо спросила:

— Зачем?

— Зачем? — зло и как-то измученно переспросил Замфир.

Подхватив под ягодицы, он удерживал меня навесу, то и дело сжимая упругие полушария чуть сильнее, словно противясь, но проигрывая собственной потребности.

— Затем, чтобы твоя ненависть коснулась лишь меня.

— Какая ненависть? — удивилась я, всё сильнее пьянея от порабощающей страсти.

— Я не прощу себе, если после… ты станешь считать себя виноватой.. — Ответ прозвучал рвано и запутал меня окончательно.

Пересохшие губы рывками втягивали точно раскалившийся воздух. Мне казалось, что вокруг нас пустыня, и только Замфир — источник сладостной дурманящей влаги. Потянувшись вверх, умирая от чувственной жажды, я лизнула уголок его рта и тихо застонала, без слов умоляя облегчить мои мучения.

Король задрожал, словно где-то в глубине его грудной клетки тревожно заворочался огромный, ранее крепко спавший, а ныне наконец разбуженный свирепый зверь.

Сид зафиксировал мою голову, обхватив мозолистой ладонью затылок, и обрушился таким голодным, поглощающим душу поцелуем, словно это то единственное, что когда-либо сбудется между нами.

Король впитывал мои стоны, а я — его хриплое тяжелое дыхание, отчего наш флёр буквально бесновался, превращаясь в дикого и бескомпромиссного диктатора. Он сталкивал нас, прошивал насквозь, спаивал и испепелял, оставляя лишь пустоту и неутолимую жажду обладания.

Лиф платья уже давно сполз вниз, обнажив тяжелые, с пиками болезненно напряженных сосков груди. Я слепо терлась ими об украшенный вышивкой королевский камзол в поисках хотя бы небольшой разрядки. Феец исступленно целовал мои плечи, ритмично вдавливаясь в исходящее влагой, не прикрытое даже трусиками лоно.

— Замфир, — прерывисто прошептала я, — ты нужен мне…

Прозвучавшая просьба словно привела короля в чувство. Он разжал тиски своих объятий и, осторожно поставив меня на пол, сделал шаг назад. От усилий, которые потребовались ему для этого, казалось бы, простейшего действия, жилы на его шее напряглись, кулаки сжались, а на висках выступили капли испарины. Он даже прикрыл глаза, словно смотреть на меня было большим, чем он мог вынести.

— Замфир, — слега растягивая последний слог, позвала я короля.

Не вызывало никаких сомнений — Вечный Воин, руководствуясь какими-то своими странными тайными мотивами, снова собирался покинуть меня. Даже если окончательно сорвавшийся с поводка флёр прикончит его.

Вот только вряд ли я смогла бы вынести подобное. Без его прикосновений от ненормальной бешеной потребности слияния меня уже начинало ломать так, что от боли стонала каждая косточка. Я не являлась таким могущественным древним фейцем, как Замфир, и, разумеется, не могла похвастаться ни сверхтерпением, ни железной волей. Вожделение захлестнуло мой разум и грозило его попросту сжечь.

Флёр жил собственной жизнью, бескомпромиссно подталкивая к королю, словно важнее нашей с ним близости нет ничего на свете. Сделав несколько манипуляций со своим платьем, я подошла к Замфиру и осторожно погладила его по щеке. Он был горячий и немного колкий из-за короткой густой бороды, покрывающей широкую упрямую челюсть.

Второй рукой я поглаживала его несокрушимые плечи, нервно вздымающуюся грудь, напряженный торс…

— Не отталкивай меня, — попросила как можно более интимно и доверчиво.