Когда Генрих умер, принцу было всего девять лет. Многие считали, что он слишком мал, чтобы править, и поскольку покойный король придерживался того же мнения, лордом-протектором до совершеннолетия Эдуарда был назначен его дядя со стороны матери, герцог Сомерсет. Человек он был, в общем и целом, приятный, и я его даже люблю, хотя ни в коем случае не сравниваю с первейшими людьми королевства, как Роберт, граф Эссекс, как Деламер или Гилпин. Герцог мог бы гордиться тем, что его обезглавили, знай он, что та же участь постигла Марию, королеву Шотландии, но, поскольку при его жизни этого еще не случилось, знать он не мог и, наверное, не очень обрадовался бы такому исходу. После его смерти заботиться о короле и королевстве выпало герцогу Нортумберленду. И с той и с другой задачей он справлялся так хорошо, что король умер и престол достался его двоюродной племяннице, леди Джейн Грей (мы уже упоминали о том, как она читала по-гречески). Мы не можем сказать наверняка, в самом ли деле она понимала этот язык или же такое занятие объяснялось всего лишь избытком тщеславия, которым она, сколько мне известно, всегда славилась. Как бы то ни было, она до самой смерти продолжала демонстрировать ученость и пренебрежение к общепринятым понятиям об удовольствиях — выказывала большое недовольство, когда ее назначили королевой, а поднимаясь на эшафот и случайно увидев, как мимо проносили мертвое тело ее мужа, сочинила красивую фразу на латыни и еще одну — на греческом.
Мария
Ей повезло: Мария взошла на английский трон, хотя Мария Шотландская и леди Джейн Грей превосходили ее и красотой, и душевными качествами, и правомочностью притязаний на престол. И я не могу даже пожалеть англичан за ужасы ее правления. Сами виноваты: зачем они ей позволили стать королевой после смерти брата? Двойное безумие: ведь можно было предвидеть, что она умрет бездетной и на трон сядет этот позор всего человечества, эта чума для Англии, Елизавета. В ее царствование многие и многие пали жертвой протестантской религии — я думаю, не меньше дюжины человек. Она вышла замуж за короля Филиппа Испанского, который позднее, во время царствования ее сестры, прославился тем, что строил Армады. Мария умерла, не оставив потомства, и вот ужасный миг настал: на трон взошла разрушительница мира и спокойствия, обманувшая оказанное ей доверие, убийца двоюродной племянницы.
Елизавета
Особенное несчастье этой королевы заключалось в том, что у нее были плохие министры. Какой бы злодейкой ни была сама Елизавета, все же она не совершила бы столько преступлений, если бы ей не потворствовали эти разнузданные мерзавцы. Я знаю, многие утверждают — и многие им верят, — что лорд Берли, сэр Френсис Уолсингем и прочие лица, занимавшие важные государственные должности, были достойными, опытными и умными министрами. Ах как должны быть слепы эти авторы и их читатели к истинному уму и достоинству, презираемым и обесчещенным! Разве остались бы они при своем мнении, если бы задумались о том, что эти хваленые министры опозорили свою страну и само звание мужчины, когда позволили, да еще и помогали своей королеве девятнадцать лет держать в заточении женщину, которая вправе была ожидать от нее защиты и помощи — если не в силу родства и собственных достоинств, то хотя бы как королева, доверившаяся другой королеве. И наконец, эти же министры позволили Елизавете привести эту чудесную женщину к безвременной, безвинной и постыдной смерти. Разве можно восхвалять лорда Берли и сэра Френсиса Уолсингема, если вспомнить хоть на единый миг это вечное, несмываемое пятно на их репутации? О! Сколько, должно быть, выстрадала прелестная принцесса, чьими единственными друзьями остались: в то время — герцог Норфолк, а в наши дни — мистер Уитекер, миссис Лефрой, миссис Найт и я. Покинутая собственным сыном, заключенная под стражу своей родственницей, оболганная и осуждаемая всеми — какие муки испытала эта благородная душа, узнав, что Елизавета отдала приказ о ее казни! А как стойко она выносила все невзгоды, с какой твердостью духа осталась верна своей религии и встретила жестокую судьбу, выказав величие души, какое дает одно только сознание собственной невиновности. Можете ли вы, читатели, представить себе, чтобы некие рьяные протестанты, очерствелые сердцем, порочили ее за ту самую стойкость в вере, которая делает ей честь? Но это лишь доказывает узость души и предубежденность в суждениях у всех, кто чернит ее память. Марию, королеву шотландцев, казнили в парадном зале замка Фотерингей (священное место!) в среду, 8 февраля 1586 года, к вечному укору Елизавете, ее министрам и всей Англии вообще. Прежде чем завершить рассказ об этой злосчастной королеве, возможно, не будет лишним заметить, что ее обвиняли еще и в разных преступлениях во время правления в Шотландии, в которых, серьезно уверяю читателей, она была неповинна. Во всю свою жизнь она была виновна только в неосторожных поступках, причиной которым — молодость, воспитание и открытость души. Разрешив, таким образом, все сомнения, какие могли еще оставаться у читателя, и опровергнув всех прочих историков, перейду к остальным событиям царствования Елизаветы. Примерно в то время жил сэр Френсис Дрейк — истинное украшение своей страны и своей профессии, первый мореплаватель Англии, совершивший кругосветное путешествие. Но хоть он и великий человек, и прославляют его справедливо, я предвижу, что в нашем веке или в следующем появится равный ему — тот, кто уже сейчас, будучи очень молод, обещает оправдать самые пылкие надежды родных и друзей, к которым я могу причислить и ту приятную леди, кому посвящена эта «История», и свою собственную, не менее приятную особу.
Насколько Дрейк был выдающимся моряком, настолько же выделялся в совсем иной сфере, в профессии графа, Роберт Деверо, граф Эссекс. Этот несчастный молодой человек по характеру немного напоминал столь же несчастного Фредерика Деламера. Можно провести параллель еще дальше и сравнить Елизавету, мучительницу Эссекса, с Эммелиной, мучившей Деламера. Злоключения этого благородного и блестящего графа можно перечислять бесконечно. Довольно будет сказать, что ему отрубили голову 25 февраля — и это после того, как он был назначен лордом-наместником Ирландии, хватался за шпагу и оказывал много других услуг своей стране. Елизавета ненадолго пережила потерю и умерла в таком жалком состоянии, что я бы ее пожалела, не будь это оскорблением для памяти Марии.
Яков I
У этого короля были свои недостатки, главный из которых — то, что он допустил казнь своей матери. И все же в целом он мне симпатичен. Яков женился на Анне Датской, и у них родилось несколько детей. Старший сын, принц Генрих, к счастью для себя, умер прежде отца — иначе ему, быть может, пришлось бы перенести все те бедствия, какие выпали на долю его несчастного брата.
Поскольку я сама неравнодушна к католической религии, мне всегда бесконечно жаль бывает, если приходится осуждать кого-нибудь из ее приверженцев. Все же, на мой взгляд, историку простительно быть правдивым, и потому я вынуждена сказать, что в царствование Якова английские католики вели себя по отношению к протестантам не как джентльмены. Их обращение с королевской семьей и с обеими палатами парламента можно с полным основанием назвать весьма неучтивым, и даже сэр Генри Перси, хоть и самый воспитанный из всей компании, не может считаться истинно любезным человеком, поскольку все свои заботы посвящал единственно лорду Монтиглу.
В это и предыдущее царствования жил и действовал сэр Уолтер Рэли, к которому многие относятся с большим почтением, но, поскольку он был врагом благородного Эссекса, я не стану его хвалить, а всех, кто желает ознакомиться с подробностями его жизни, отсылаю к пьесе мистера Шеридана «Критик». Там они найдут много интересных историй о самом сэре Уолтере Рэли и о его друге, сэре Кристофере Хэттоне.
Его величество отличался тем приятным складом характера, что способствует дружбе, и умел разглядеть хорошие качества лучше, чем большинство людей. Тема эта напомнила мне одну превосходную шараду о ковре, и я позволю себе привести ее здесь. Возможно, она повеселит читателей.
Мой второй слог — то, чем был мой первый слог для короля Якова I, а все вместе у вас под ногами.
Главными фаворитами его величества были Кар, впоследствии ставший графом Сомерсетом, чье имя, возможно, участвует в приведенной выше шараде, и Джордж Вильерс, впоследствии герцог Бекингемский. После смерти его величества на престол вступил его сын Карл.
Карл I
Этот симпатичный монарх родился, кажется, чтобы испытать несчастья, не уступающие тем, что пришлось пережить его чудесной бабушке, а поскольку он был ее потомком, несчастья эти никак не могли быть заслуженными. Никогда еще не бывало в Англии столько отвратительных персонажей сразу, как в этот период ее истории; никогда не были приятные люди так редки. Во всем королевстве их не набралось более пяти, не считая жителей Оксфорда, — те всегда оставались преданы королю и верны его интересам. Вот имена этих пятерых благородных людей, которые ни разу не забыли о долге подданного и не поколебались в своей преданности его величеству: сам король, неизменный свой приверженец, и те, кто не менее ревностно поддерживал монарха, — архиепископ Лауд, граф Страффорд, виконт Фолкленд и герцог Ормонд. Между тем перечень злодеев той эпохи был бы слишком длинен: столько имен невозможно ни написать, ни прочитать, — и я ограничусь тем, что назову предводителей этой своры. Кромвель, Ферфакс, Хемпден и Пим могут считаться зачинщиками беспорядков, смут и гражданских войн, на много лет захлестнувших Англию. В царствование Карла, как и Елизаветы, я вынуждена, несмотря на свою симпатию к шотландцам, признать их столько же виновными, как и большинство англичан, потому что они осмелились мыслить различно со своими сюзеренами, позабыть о долге обожания перед ними — ведь это же были Стюарты! — взбунтоваться, свергнуть с престола и заточить в темницу несчастную Марию, предать и продать не менее несчастного Карла. События, которыми отмечено царствование этого монарха, слишком многочисленны, и мое перо не в силах обо всем рассказать. К тому же мне совсем неинтересно пересказывать события (кроме тех, что я сама выдумала). За историю Англии я взялась главным образом ради того, чтобы провозгласить невиновность королевы Шотландии — льщу себя надеждой, что это мне удалось, — и основательно обругать Елизавету, хотя, боюсь, в этом я недостаточно преуспела. Итак, в мои намерения не входит подробно рассказывать о бедствиях, какие претерпел король Карл из-за дурного поведения и жестокости своего парламента. Я удовольствуюсь тем, чтобы снять с него все обвинения в произволе и тиранстве, какие столь часто ему предъявляют. Я уверена: сделать это будет нетрудно. Один-единственный довод убедит всех разумных и добросердечных людей, чье суждение подкрепляется хорошим образованием, и вот этот довод: он был СТЮАРТ.
Собрание писем
Кузина!
Как о твоих Колоссальных душевных Качествах Кричит весь Крещеный мир и Каждый Кочет Кукарекает Кантаты, то и я без Колебаний Кладу пред тобою, о Компетентный Критик, сию Компактную Коллекцию Курьезов, над Которыми Корпела твоя Комическая Кузина.
Письмо 1