Мать всегда принимала его сторону, и вместе они окончательно изгнали отца. Если плакала мать, то же делал и он. Иногда Мейсон садится на диван рядом с матерью, обнявшись с ней, и шепчет: «Я так люблю быть с тобой рядом». Этот молодой несостоявшийся мужчина просто не способен контактировать со взрослыми женщинами. Он смотрит порнографию, чтобы заменить свою реальность. «Когда он смотрит на маленьких девочек, они становятся для него сексуальными объектами. Путем этих иллюзорных фальсификаций (искажения реальности) объект верит в то, что не является реальным. Фантазия так же «является движущей силой во время совершения преступления». Таким образом, преступление является воплощением фантазии, в которой он может почувствовать физическое удовольствие и удовлетворить себя. В таком диссоциативном состоянии разрывается связь с реальностью, и подэкспертный может совершать преступления без чувства вины». Работа слабого
5.8. Пол
Пол — одинокий мужчина, которому слегка за сорок. У него есть два старших брата, отец с тяжелым недугом, позволявший матери полностью затмевать его. Пол жил с родителями до 25 лет. Он говорит, что это из-за того, что мать была очень тревожной. У нее были трудности с тем, чтобы позволить ему сепарироваться. Мать — единственный человек, с которым у него есть связь. Несмотря на то что Пол уже не живет дома, мать продолжает заботиться о нем. Она убирает его дом без спроса, следит, чтобы белье было чистым — и так же тщательно проверяет, не было ли у сына «гостей» женского пола. В детстве братья дразнили Пола, потому что он страдал энкопрезом. Вмешательство матери — не проблема для него, наоборот, он расценивает это как любовь и заботу. Пол всегда чувствует ее присутствие. Вот почему он предпочитает снять проститутку, так как после первого же «нормального» контакта с женщиной, мать тут же об этом узнала, сразу по его возвращении домой. Она не одобрила выбор партнерши. В средней школе Пол почти не контактировал со сверстниками. В периоды стрессов единственным доступным ему средством борьбы с фрустрацией была сексуальная разрядка (оргазм). Однажды он посмотрел эротический триллер и был сильно возбужден одной сценой. В моменты особо острого напряжения он искал снижающие стресс ситуации, а если не находил их то во обряжал. В случае Пола это был прицельный поиск женских широко раздвинутых ягодиц. Когда у него появлялись деньги, он шел к проститутке, которая вставала перед ним и раздвигала ягодицы. В трудные финансовые времена он искал своих жертв на улице. Вооруженный ножом и ножницами, он ездил по улицам на велосипеде и искал женщин, чтобы снять с них одежду. Разумеется, не стоит и говорить, что делал он это вовсе не с позволения женщин. Пол проявлял жестокость и агрессию, но не мог вспомнить об этом потом. Он искал обнаженные женские ягодицы как самоцель. Пол не интересовался ничем другим. Особый интерес к частям тела — это парциализм, описанный в главе 3. Содержание его фантазий всегда было однотипным с одинаковым концом. Годами выдумываемые картинки предшествовали развитию этого извращенного сценария. Его фантазия, таким образом, являлась прелюдией к преступлению, и одновременно его преступления подпитывали его фантазию.
5.9. Критические факторы и объектные отношения
При формировании перверсной личностной структуры, имеющей непосредственное отношение к сексуальной преступности, играет роль множество факторов. Нет необходимости повторять, что в изложенных историях вряд ли имеют место прямые причинно-следственные связи. Такая линейная зависимость более актуальна в физике или других естественных науках, но психологические явления являются многоосевыми и многочисленными. Трудно говорить об одном ключевом факторе, но в качестве определяющих можно выделить паттерны объектных отношений, защитные механизмы и навыки совладающего поведения, а также когнитивные и аффективные способности индивида. Все они оказывают свое влияние, если в жизни ребенка мало значимых фигур, которые могут оказать поддержку. Именно комбинация этих факторов, их взаимное влияние и совокупный эффект могут привести к (рецидивирующему) разрушительному поведению индивида.
Мы можем констатировать нарушения привязанности во всех исследованных случаях. Самостоятельное существование небезопасной привязанности или изолированного симбиоза не приведут к психопатологии, но они являются составными элементами факторов риска. Биологические причины также не приведут напрямую к психопатологии, но они формируют психическую уязвимость, которая влияет на контекст складывающихся отношений ребенка. В большинстве случаев существует комбинация множества факторов риска, которые прокладывают путь личностной дисфункции. Различные констелляции и взаимодействия факторов могут привести к одним и тем же нарушениям личности и сходной симптоматике. Факторы риска обнаруживаются не только в структуре характера (личности) или внутри семейной системы, но также и в других сферах, например, окружающей среде (безопасное окружение или неблагополучная материальная обстановка, небезопасное окружение), группе сверстников, школьном окружении и т. д. Качество детско-родительских отношений и привязанность, которая связана с этим контекстом, оказывает колоссальное влияние на развитие ребенка. Особое значение имеет возраст, в котором возникают особые трудности той или иной фазы развития, характеризующиеся специфическими критическими периодами, когда ребенок должен овладеть ключевыми навыками, чтобы его развитие продолжалось успешно. И речь идет не только о биологическом, но и о психическом созревании. Без достаточно развитых двигательных навыков ребенок не сможет сидеть или ходить. Аналогичным образом у ребенка, воспитываемого гиперопекающими, тревожными родителями, не формируется адекватная сопротивляемость (см. случаи Пола, Питера и Мейсона). Вследствие этой гиперопеки не происходит обращение к ключевым эмоциональным и когнитивным навыкам, либо они не развиваются в достаточной для самоподдержки в особых стрессовых ситуациях степени. В случае такого онтогенетического отставания нарушение довольно сложно восполнить, так как в некоторых случаях ему сопутствует дефицит внутриличностных структур. Таким образом, безопасная привязанность ребенка к родителям играет чрезвычайно важную роль в первые 2-3 года жизни, а его аффективное и когнитивное развитие, его социализация развиваются в более поздний, латентный период, В младшем школьном возрасте (7-10 лет) и в подростковый период (также являющийся критическим) родители должны обеспечить дозревание различных психических структур (границ) и интроецирование стандартов, базис которых они закладывали в предшествующие периоды. Хотя между факторами риска и результатами никогда нет прямой линейной связи, можно говорить о том, что, если ребенок сталкивается с одним или двумя факторами риска, у него уже существует вероятность развития того или иного расстройства. Если же у него встречается множественное сочетание факторов риска, эта вероятность увеличивается экспоненциально. До настоящего времени так и не установлено, какие из этих факторов (или какое именно сочетание) имеют наибольшее значение. Точная оценка детерминант онтогенеза проблемного поведения потребует всестороннего анализа каждого отдельного случая, к чему я вернусь в главе 6.
Готовность матери к тому, чтобы «делиться» своим ребенком с его отцом, является решающей для эмоционального и когнитивного развития. Именно это звено отсутствовало во всех описанных случаях. Сепарация иля обретение психологической свободы от своей матери — это устрашающий для маленького ребенка процесс. Следовательно, в этом деле отец должен предложить сыну руку помощи. И этот процесс — не однократное явление инфантильного периода. В своем стремлении к установлению психосоциальной идентичности и расширению автономии дети продолжают нуждаться в своих родителях. Они все больше и больше начинают исследовать границы взрослых. Каждая переходная фаза требует от родителей и детей, чтобы устаревшие формы взаимодействия сменились вновь формируемыми детско-родительскими отношениями. Динамика именно этих паттернов, которым индивид задает форму сначала с первичным объектом, затем с матерью ж отцом, далее со сверстниками и в более широком социальном контексте, оказывается нарушенной. Приведенные примеры демонстрируют, что может случиться, если мать не способна отделиться от ребенка, если она предъявляет к нему нарциссические требования и пользуется сыном как фактором, который поддерживает ее положительную самооценку. Ребенок становится ее игрушкой, инструментом избавления от одиночества и подавленности (наиболее четко это прослеживается в случае матери Мейсона). Извращенные объектные отношения, иллюстрированные этими примерами, могут возникать в условиях дефицита эдипова конфликта (триангуляции). Положительная идентификация с отцом оказывается недостаточной, если вообще существует, что приводит к тому, что индивид (например, Джон) постоянно находится в поиске суррогатного образа отца, чтобы установить хоть какой-то баланс в своем неустойчивом ощущении собственного
5.10. Критические факторы и защитные механизмы
Многие перечисленные выше факторы риска не являются симптомно-специфическими (или нозологически специфическими). Например, жестокие родители, низкий социально-экономический уровень, плохие отношения с одноклассниками и т. д. могут также встречаться и при других формах психопатологии, необязательно связанных с насилием или сексуальными преступлениями. Определяющим критическим фактором при формировании перверсии является сексуализация психического напряжения и стресса. Во всех этих случаях наличествуют защитные механизмы, управляемые фантазиями. Часто в той или иной степени работают также механизмы диссоциации, а часто имеющиеся травматические переживания обычно запускают промежуточный механизм «обращения пассивного в активное». Диссоциация, идентификация, проекция и проективная идентификация также играют важную роль в динамике поведения.
5.10.1. Сексуализация
Конвертация несексуальной деятельности в сексуальное состояние называется сексуализацией. Это форма перевода психического напряжения, не требующая зрелой формы сексуального опыта. То есть несексуальные импульсы в этом случае должны конвертироваться в сексуальное возбуждение, а сексуальное влечение запускается в неуместных для этого ситуациях. Следовательно, сексуализация существует без сексуальной деятельности (например, в случае эксгибиционизма, а также в случае мазохисткого поведения Майкла). В сексуализированном поведении сексуальных преступников не осуществляется нейтрализация импульса, которая имеет место в случае невротической сублимации. При сексуализированной деятельности сохраняется неизолированный сексуальный/ враждебный заряд, и вожделенное удовольствие всегда стремится разрядиться посредством оргазма. У лиц со слабой психической структурой сексуализированная деятельность осуществляется безгранично, так как взять под контроль такую активность чрезвычайно трудно. П. Блос утверждает, что сексуализация — это проявление дефицитарных личностных структур (Р. Blos, 1991). Он пишет, что она не только является примитивным защитным механизмом, используемым для избегания таких болезненных эмоций, как утрата, отвержение или унижение, либо для поддержания уязвленной самооценки, но и служит первичному выражению онтогенетических нарушений.
5.10.2. Диссоциация
Другая характерная форма защиты у сексуальных преступников — это механизм диссоциации. Исследования указывают, что тяжело травмированные дети отщепляют болезненные воспоминания. Расщепление — это психический процесс, обеспечивающий полное или частичное удаление из сознательного восприятия тяжелых эмоциональных переживаний. Это форма процесса разобщения, а также защитный механизм, который дети и некоторые взрослые используют не только для избегания когнитивной реальности, но и для защиты себя от переживаний скорби и спутанности. В клинической практике диссоциацию в наглядной форме можно наблюдать у травмированных пациентов с диссоциативным расстройством, у которых в ряде случаев наблюдается множество интроектов (альтер
5.10. З. Идентификация, проекция и проективная идентификация
Идентификация, проекция и проективная идентификация — это бессознательные защитные механизмы, которые управляют сложным комплексным процессом интернализации/экстернализации, используя фантазию. Идентификация — это важный защитный механизм, который способствует психологическому развитию ребенка. Идентификация со (старшими) значимыми другими осуществляется на протяжении всей жизни человека. Если человек отождествляет себя с кем-то, характеристики этого человека интернализуются. Принять на себя особенности другого человека означает идентифицироваться с его идеализированными «хорошими» и(или) «плохими» качествами некоторой идеализированной картинки. Идентификация также может осуществляться в связи со страхом к объекту в целях установления контроля над ним. Такой механизм называется «идентификация с агрессором». Это известный науке процесс, который указывает на склонность человека отождествлять себя с сильной, угрожающей и опасной фигурой. Именно таким образом он пытается избегать угроз, прививая себе сходство с тем объектом, которого он боится, одновременно устанавливая над ним контроль. Известный всем примером идентификации с агрессором является выделение из числа узников капо в немецких концентрационных лагерях, выполнявших роль надзирателей. Они также являлись старостами, барака, посредниками между заключенными и администрацией концлагеря и в целом характеризовались исключительной жестокостью.
Мы можем говорить о проективной идентификации, когда обнаруживаем в других то, чего не хотим воспринимать в себе самих (форма экстернализации). Мы приписываем такие ощущения другим (объектам), потому что стыдимся иметь их в себе. Проекция — это более примитивный, менее целенаправленный защитный механизм, потому что некий конфликт в этом случае не разрешается, но и перестает быть внутренним. Проецирование собственного материала на других людей — это функция, часто причиняющая беспокойство окружающим, поскольку она ведет к нарушению адаптации и неадекватному поведению, которые становятся результатом того, что человек разыгрывает в своей собственной фантазии. Например, Честен и Билл говорили, что они могут делать все что угодно с «плохими девочками», потому что эти девочки в любом случае плохие и сами хотели того, что произошло; в этом случае мы можем говорить о проекции. Для Честена и Билла характерны именно такие мыслительные операции; они уверены в том, что их представления истинны и легко адаптируют свое перверсное поведение к этим идеаторным процессам. Путем проецирования своих сексуальных желаний на «плохих» девочек эти мужчины избегали чувства стыда и понимания того, насколько интрузивно их поведение. Им не нужно было беспокоиться о своих страхах, гневе и других переживаниях. Ложный образ девушек, которые позволяют им сохранять иллюзорную чистоту собственного внутреннего образа самих себя, сводя к минимуму и даже отрицая собственное поведение, позволял переложить ответственность за свое поведение на «плохих соблазняющих девушек» («Они хотели этого, они просили этого»). Посредством такого ложного представления их собственное психическое содержание становится чуждым собственному
Проективная идентификация — это иной механизм, при котором внутрипсихический материал перекладывается на других лиц, но человек сохраняет эмпатическое отношение к «отправленным подальше» характеристикам или эмоциям. У проективной идентификации множество целей.
а) Фокус в общем сосредоточен на идеализированном объекте или человеке, которому приписывается хорошее качество, или в целях защиты объекта от плохих качеств, улучшения его с помощью проецирования на него хороших качеств (которых на самом деле может и не быть) в целях репарации.
б) Фокусирование на плохом объекте для удержания контроля над ним (также становясь плохим) или для избавления себя от собственных плохих характеристик/эмоций путем нападения или разрушения другого. У психотических пациентов с параноидным бредом последняя операция может восприниматься в буквальном смысле: они могут внезапно нападать на врача. В меньшей степени она встречается и у пограничных пациентов, которые характеризуются дефицитом «эмоциональной зрелости». Эмоциональные отклики у пограничных пациентов создают напряжение, которое должно снижаться посредством расщепления. Проекции и идентификации противоположных качеств («хороший-плохой») помогают пограничным пациентам удерживать подобные характеристики раздельно. Крайние оппозиции по типу «черный/белый» в эмоциональных отношениях с другими или объектами означают, что пациент воспринимает других либо как идеальных (абсолютно хороших), либо как абсолютно плохих. Таким образом, ему требуется отвечать агрессией на ту агрессию, которую он проецирует в объект. Пограничная структура психического аппарата балансирует между колоссальной переоценкой и крайним обесцениванием.
в) Фокус на желанных и идеализируемых качествах в других и обращение к другим объектам, чтобы вынудить их функционировать соответствующим образом. Последний способ воспринимается партнерами как «тайный психологический сговор».