– Опять ты темнишь.

– Меня только ты боишься, – сказал Дима лицемерно. – Я обычный, простой пацан, как все.

– Обычный простой пацан по кличке Гестапо?

Дима был спокоен, как дохлый лев.

– Это, как у Ремарка, знаешь? Там был такой Кан-Гестапо. Спасал евреев, прикидываясь гестаповцем.

– Да какой Ремарк, Дима?! – я раздраженно ударила по воде. – Твои придурошные друзья зовут тебя Матрицей, потому что не могут врубиться, что там героя Нео зовут!.. Хочешь, чтобы я поверила, будто кто-то там из них осилил Ремарка?!

– Да, – сказал он. – Ужасно хочу. Подстегни уж воображение. Ты же смогла представить, что я тебя не люблю, а дети, вообще… Еще в твоем пузе договорились: выберемся, презрением обольем.

Помимо воли, я рассмеялась.

Дима сидел, покачивая ногой и внимательно смотрел на носок своего ботинка. Его глаза поблескивали при мысли, как здорово он все провернул. И всякий раз, когда его колено сгибалось, а джинсы плотно обтягивали мускулы на бедре, сверкали мои глаза. Он вряд ли думал сейчас о сексе, скорее всего, тащился от осознания собственной гениальности. Но сам вид его зубов, кусавших гладкую нижнюю губу, заставил меня вспотеть.

Пена таяла и поверхность остывшей воды покрывали лишь жалкие островки. Между ними, в похожих на белую пленку останках, уже образовывались прозрачные «окна».

Я прокашлялась.

Вынырнув из собственных мыслей, Дима удивленно уставился на меня. Словно лишь сейчас вспомнил, что не один.

– Мне надо ополоснуться, – сказала я, не желая играть в Афродиту, встающую из ароматической пены

– У тебя есть что-то, чего я еще не видел?

– Дима!

– Да, так меня зовут… самые близкие и дорогие мне люди, – он встал и вытащил из кармана коробочку и подцепив большим пальцем крышечку, с громким щелчком открыл. – С днем рождения!

Бриллиант на кольце сверкнул, когда Дима сунул мне под нос гравировку. Я против воли заулыбалась: гравировка была явно сделана заранее. Простое и емкое «Люблю тебя!» и сегодняшняя дата. Я спешно вытерла руку и протянула ему. Кольцо слегка заупрямилось, и я сама надела его.

– Больше, чем у Ирки! – сообщил Дима.

Я перестала любоваться кольцом и укоризненно посмотрела на дарителя.

– При чем тут она?