– Ты снова беременна? – спросил Дима, взволновано хватая меня за локти. – Этого быть не может… Опять?! У тебя задержка?
– У меня день рождения, идиот! Вечно тебе на меня плевать!.. Только и думаешь, что о детях!
Я выбежала из кухни и трагически пала на заправленную постель. Придвинув к себе подушку, зарылась в нее лицом.
«Пиздец твоему египетскому льну, сволочь!»
Пока Дима собирался с духом для извинений, я успела выдавить слезу и размазать по наволочке часть водостойкого, якобы, тонального крема. Потом дверь хлопнула. Я вскинула голову, прислушиваясь.
Тишина.
Я напрягла уши до боли, но ничего не услышала. Выглянула на цыпочках в коридор. Чисто. Квартира была пуста… И тогда я уже по-настоящему разрыдалась. Да так, что стало не до подушки. Вспомнился 1999-ый год, Южная Корея; наш краткий отдых в отеле, на краю цивилизации. Игры в «Бабкины панталоны» и «Вызов Гномика». И то, как я, затаив дыхание, спросила: выйду ли я замуж за своего любимого.
Глава 3.
«Ничего, кроме правды!»
Лежа в ванне, я наощупь нашла бутылку.
Запотевшая и влажная, она приятно ложилась в руку. Интересно, какой дурак придумал показывать, что женщина, доведенная до грани, выпивает бокал вина и вскрывает себе вены в ванной.
Лично на меня, вино всегда действовало расслабляюще. Запахи шампуня и пены для ванн забивали букет, но я, привыкшая к «вину», которое делали из сухого сока и этилового спирта, не отличалась изысканностью вкусов.
Алкоголь приятно согревал вены, мокрое полотенце приятно охлаждало опухшие от слез веки… Я примирялась с мыслью о том, что уже настолько привыкла любить его молча, издали, что привыкну, как-нибудь, любить и вблизи.
Хотя Дима не пытался облегчить задачи, он все равно был славным. В глубине души… Где-то очень глубоко, но он был. Близился вечер. Мне хотелось заняться сексом. Нормальным сексом, без появления за дверью Жанны Валерьевны.
Я не слышала ни шагов, ни того, как открылась дверь. Лишь зябко поежилась, когда по коленям скользнул холодок. Я опустила их в покрытую пеной воду и лишь тогда, сквозь затихшую музыку, услышала стук.
Сняв с глаз мокрое полотенце, я посмотрела на Диму. Тот стоял, прислонившись плечом к косяку и двумя пальцами, как мертвого щенка, держал испорченную наволочку. Предъявив ее мне, он подошел ближе и выключил плеер. Наклонился, приподняв бутылку за горлышко, проверил уровень содержимого в ней и слегка смягчился.
Наволочка без всяких комментариев, полетела в корзину. Я проводила ее глазами.
– Прости меня! – сказал Дима, присаживаясь на край ванны. – Совершенно вылетело из памяти, что это сегодня.
По крайней мере, он не пытался врать. Вымучив улыбку, я коротко кивнула. Надо было просто сказать ему. За неделю. Тогда бы он принял к сведению и все сделал. И цветы, и подарки. Нашла, блин, романтика. Он свой-то день рождения вспомнил со словами: «Блин! Черт! Сегодня?!».
– Это ты меня прости. Я тоже забыла, что у тебя сейчас куча дел…