Тут щука увидела сквозь воду, как на берегу загорелись страшные костры, о которых когда-то рассказывал ерш.

Вода все еще дрожала от ударов сходящих со стапелей судов. По берегу катили бочки. Несли блюда с жареной рыбой. Щука видела, как свешивались с этих блюд рыбьи хвосты.

Двенадцать щук крутились в садке, как мельничное колесо, — их пугало будущее. Только наша щука все еще надеялась на свободу.

Но вот их садок прицепили к другой лодке и повезли к" самому большому кораблю. Там их вычерпали сачком и бросили в бочку с водой.

Щука еще раз увидела того высокого юношу, которого все называли царем Петром. Он схватил щуку за голову, поднял над палубой и закричал:

«Пометим сих щук в честь нашего великого праздника, и пусть они передадут весть о наших трудах потомкам! Дьяк, дай метку!»

Щука почувствовала сильную боль в жаберной кости. Сквозь кость прошла раскаленная игла. Царь Петр продернул в образовавшуюся дырочку тонкую золотую проволоку с прикрепленной к ней пластинкой. Потом он повернул щуку и прожег вторую жаберную кость. Щука только разевала рот от боли. Но вот и вторая пластинка, прозвенев на проволоке, повисла с жаберной кости. Царь Петр шагнул к борту корабля и выпустил щуку из рук. Она скользнула в воду, перевернулась вверх брюхом и закачалась у кормы корабля.

Царь сердито сказал:

«Подохла! Дьяк, почему перетомили рыбу?»

«Оживет! — успокоил его дьяк. — Смотрите, ваше величество, уже шевелится!»

Щука слышала голоса, но у нее все еще не было сил перевернуться вверх спиной, хотя она и понимала, что находится в самом опасном-положении, когда ее может искусать даже окунь. Когда же вода охладила ее пересохшие жабры, щука перевернулась, вильнула хвостом и пошла в глубокую воду, поблескивая золотыми сережками. А на корабле все кричали здравицу Петру, и крик этот еще долго слышался под водой.

Придя в себя, щука остановилась у самого дна. Тени кораблей проникали и сюда. Кораблей было много. Они стояли, покачивая мачтами, одеваясь в белые паруса, чтобы идти в поход. А с самого большого корабля одна за другой падали щуки с золотыми сережками и, приходя понемногу в себя, уплывали в разные стороны. Некоторые из них, очнувшись, стремились уйти от звона сережек на их собственных жабрах. Они мчались в воде, не разбирая дороги, пока не разбивались о камни. Одну из щук унесла хищная птица скопа.

Наша щука поняла, что ей придется волей-неволей привыкнуть к новому своему украшению. Боль скоро прошла, но сережки доставляли большое неудобство. Щуке стало казаться, что она и плавает хуже. Она отыскала глубокий омут и залегла в нем на самом дне. Так как перед поимкой щука хорошо поохотилась, то могла теперь стоять на дне хоть неделю. Так она и сделала.

Ночью в омут пришла его хозяйка — донная щука, черная, похожая на обрубок. Но щука с золотыми сережками затрясла головой, пластинки зазвенели, и донная щука в испуге скрылась. Возможно, она подумала, что перед ней какая-то новая ловушка.

Так щука с золотыми сережками стала полновластной хозяйкой щучьего омута. Сережки принесли ей только пользу. Ведь она затрясла головой, испугавшись донной щуки, а та еще больше испугалась звона пластинок и ушла.

Тогда через неделю, проголодавшись, щука с золотыми сережками вышла на охоту, она заметила, что сережки совсем не мешают ей плавать так же быстро, как и раньше. От быстрого движения пластинки прижимались к телу. Если же ей приходилось встретить более крупную щуку, стоило только потрясти головой — сережки начинали звенеть, и любая щука бросалась в бегство.

Прошло много лет.

Сережки очень интересовали мальков, и они частенько навещали старую щуку. Щука с золотыми сережками иногда расспрашивала их, не встречали ли они тех щук, которые получили вместе с нею подарок от царя Петра. Малаки, когда знали, что она сыта, рассказывали, где и когда видели таких щук. Но год от году их рассказы становились короче. Ничего не стало слышно и о кораблях, которые Петр Первый спустил на воду.

А Петр Первый, построив свой флот, за эти годы отвоевал у шведов исконные русские земли на побережье Балтийского моря, отодвинул границы русского государства на юге до самого Дуная, начал строить канал между Доном и Волгой.

Он спрямлял реки и соединял каналами озера, налаживал торговые пути по огромной стране, строил города, сражался с врагами и укреплял могущество родины.