— Нет, не можешь, — жестко припечатал Тарасов. — Подробности! Что конкретно он говорил, ты помнишь? И что ты ему отвечала? Это очень важно, Журавль. Вспоминай!

— Ну что ты пристал ко мне, Тарасов! — Возмутилась Катерина, поёжившись под пронзительным Стёпкиным взглядом: — Говорю же, пьяный он был. Бормотал что-то там про поцелуи, про то, что без меня не может, что я ему чего-то там должна. В общем, нёс какой-то пьяный бред, я не вслушивалась. И вёл себя так, что… Мне стыдно рассказывать.

Степан помрачнел и хмуро буркнул:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А ты?

— А что я? — Катя обиженно поджала губы. — Я совсем не ожидала от него такого. Мы же друзья, какого лешего он вообще ко мне полез? Вот мы с тобой тоже дружим, да? Но ты же меня не лапаешь? Я себе даже представить такого не могу! А ты?

— Ты опухла что ли? — Изумлённо распахнул глаза Тарасов. — На хрена ты мне сдалась? Ты вообще не в моём вкусе.

Журавлёва ни капли не обиделась на его слова, даже обрадовалась:

— Вот! Видишь! И я о том же, Стёп. Только Женьку по пьяни, видимо, переклинило. Перепутал меня с кем-то. И что? Я, по-твоему, должна была молча это терпеть? — Возмущенно сверкнула девушка зелёными глазищами.

Степан внутренне похолодел и спросил совсем тихо:

— Что ты ему сказала?

— Да ничего такого ужасного. Всего лишь, чтобы пришёл в себя и включил мозг — нам школу надо заканчивать, у нас же экзамены на носу, а у него на уме одни дурацкие поцелуи. Ну я же правильно всё сказала, да? А он так взбесился, Стёпа, ты бы видел! Чуть на клочки меня не разорвал, обзывался и ругал по-страшному! Кричал, что лучше в армию сбежит, чем со мной рядом будет находиться, представляешь? Мне так обидно стало! Мы столько лет дружили, друг другу помогали, а ему, оказывается, это нисколечко не нужно! Ему лишь бы удовлетворить свои сиюминутные потребности и без разницы с кем, лишь бы ему было хорошо! В общем, я очень разозлилась, Стёп, и крикнула, чтобы катился в свою армию, мол, может там его уму-разуму научат…

Тарасов побледнел и схватился за голову, простонав:

— Ой, дура… Ты ничего не поняла! Катька, ты вроде умная, но иногда бываешь такой беспросветно тупой, что аж зло берёт!! Ну почему ты такая слепая идиотка? Скажи мне, а? Ничего не видишь дальше своего носа! Ты должна всё исправить, слышишь? — Парень схватил Журавлёву за руку и куда-то потащил: — Теперь-то я понимаю, чего он водяру хлещет — это обезболивающее, ты же его убила!

Растерявшаяся Катерина на последней фразе опомнилась, вырвалась и скрестила руки на груди:

— Никого я не убивала! Сам ты тупой, Тарасов! Да, ты прав! Я вас вообще не понимаю! Чего вы на меня взъелись?! Вы с Костяковым оба — чокнутые! Ну, разъясни мне, такой тупой, чего же я не поняла, а? Он тоже тогда что-то такое кричал, но до объяснений так и не снизошёл. Может ты мне скажешь, а, Тарасов? — В конец разозлилась девушка.

Степан затормозил и закатил глаза к небу, словно поражаясь Катиной тупости:

— Ну что здесь не понятного? — Потом помолчал, потоптался рядом, что-то прикидывая в уме, и в конце концов тяжело вздохнул: — Ладно, хрен с тобой, скажу. Костяк, конечно, убьёт меня за это, ну а как по-другому? Иначе ты своими куриными мозгами так ничего и не допетришь.

Катерина предпочла пропустить фразу о куриных мозгах мимо ушей и сосредоточилась на главном:

— Ну? Я вся внимание.

Стёпка ещё раз удручённо вздохнул и выдавил из себя, глядя куда-то в сторону: