«У тебя есть свет, чтобы сражаться с тенями. Перестань его прятать. Давай же, давай», — пою я про себя и с удовольствием кладу голову на грудь Питера.
На ощупь она… Она где-то там есть — под атласными лацканами смокинга от Ральфа Лорена. Фло говорит, что Шон предпочитает именно этого дизайнера. Питер во всём следует своему кузену, так что, возможно, я не ошибаюсь.
От Питера приятно пахнет. И рука, что держит мою, тверда. Как и та, что лежит на моей талии.
Мы молчим. Я лихорадочно соображаю, принято ли говорить в медленном танце, и прихожу к выходу, что это не обязательно между близкими людьми.
До близости у нас с Питером ещё не дошло, но молчание создаёт её иллюзию.
Кто я такая, что бы её разрушить?
Мы лениво переступаем под медленно льющуюся песню, и напряжение этого дня, начавшегося в шесть утра, постепенно уходит. Голова тяжелеет. Ещё немного, и я свалюсь Питеру под ноги.
Именно в этот момент я понимаю, что никакого продолжения не будет. Точно не сегодня, но, возможно, что и никогда.
Кузену Шона нравится заявлять на меня права. Но вот воспользоваться ими он не в состоянии. Мне очень хочется верить, что это из-за его интеллигентности, но здравый смысл говорит об обратном. Питер — рациональный трус. Я ему симпатична. Близкая подруга жены его кузена, довольно симпатичная, умная, яркая — сегодня, по крайней мере. Питер искренне симпатизирует мне, и эта симпатия заметна каждому.
Но что, если выключить освещение?
«Они смогут почесть об этом».
Продолжения не будет.
Но я всё ещё с ним танцую. Иллюзия ещё на минуту. «Потому что мы все тоже что-то значим».
Что-то меняется.
Я чувствую, как напрягается подо мной грудь Питера. Его движения замедляются, и мы определённо топчемся на одном месте. Нехотя, я поднимаю голову и заглядываю в его лицо.
Прищуренный взгляд направлен в сторону. Питер явно раздражён тем, что видит, и я смотрю туда же, чтобы выяснить причину.
Вижу Шона и его отца. Пола, Ленни и ещё нескольких человек, знакомых мне по рождественским вечеринкам.
А вот этого не знаю.
Высокий темноволосый мужчина всё в том же смокинге, который, в отличие от обнимающего меня Питера, сидит на нём как влитой. Он немного выше Шона, шире в плечах и явно чувствует себя свободно в этой компании.
Шон определённо рад видеть гостя. Как и сенатор. Они жмут руки и обнимаются как старые знакомые. Их улыбки искренни. Смех тоже. Мы с Фло при встрече ведём себя так же.