— Крепкий орешек. Попробуешь раскусить?
Я улыбаюсь в ответ, но смотрю на Марка.
— Не уверена, что моя стоматологическая страховка это покроет.
После я часто буду вспоминать этот момент, когда впервые встречаюсь взглядом с Марком Броуди. Я всё ещё считаю, что это единственная наша встреча в жизни, и завтра он даже имя моё не вспомнит. Хотя вряд ли он вообще запомнил, как меня зовут. А вот я долго буду помнить ощущение неизбежности, возникшее в районе солнечного сплетения в тот самый момент, когда глаза Марка встречаются с моими.
Они у него тёмно-карие, почти чёрные.
Как у всех «тех самых» Броуди.
Глава 5
Фло никогда не опаздывает.
Без пяти час она появляется в крутящихся дверях кондитерской «Бисквит энд Пай» и с очаровательной неспешностью двигается в мою сторону.
Ни о каком выступающем вперёд животе речи ещё не идёт, но походка Фло уже изменилась. Из-за небольшого роста и любви к коротким стрижкам подруга всегда выглядела лет на шестнадцать, но сейчас её волосы выглядят длиннее, чем обычно, и это очень идёт Фло, добавляя мальчишескому образу мягкости. Как и голубой жакет крупной вязки, надетый поверх жёлтого платья. На ногах вместо привычного высокого каблука практичные кроссовки, на лице — минимум макияжа и самая очаровательная улыбка.
Фло ступает медленно и степенно, будто находясь под воздействием буддийских мантр, завещающих познавать мир через созерцание.
Моя вечно спешащая куда-то подруга не визжит при виде меня, как это обычно бывает, а просто улыбается и крепко прижимается ко мне, когда мы обнимаемся.
— Мне так страшно, ты себе не представляешь! — говорит Фло вместо приветствия и неожиданно начинает реветь.
Следующий час я в полной мере ощущаю на себе все последствия гормонального сдвига у женщины.
Фло не первая из моих знакомых, кто ждёт ребёнка, но первая, у которой эта беременность настолько долгожданна. Я знаю их историю с Шоном, знаю, что в отличие от большинства современных пар они никогда не хотели пожить, что называется, для себя. Родители Фло всегда были заняты больше собой, чем единственной дочерью, и в отношении Шона к моей подруге прослеживаются нотки отцовской любви, которой так не хватало ей в детстве. Снисхождение к слабостям, потакание капризам — её мужчина настолько идеален, что страхи Фло вовсе неудивительны.
Она боится, что с ребёнком что-то не так. Боится, что недостаточно радуется его появлению. Боится, что будет не очень хорошей матерью, ведь у неё перед глазами не лучший пример. Боится, что растолстеет, и Шон её бросит.
Один за другим я выслушиваю и планомерно уничтожаю все сомнения Фло, начиная с последнего. Напоминаю, что за три года брака Шон ни разу не дал повод в себе усомниться.
Да, я знаю, о чём говорю, потому что вместе с подругой и её мужем пережила трагедию, которая иные пары надолго отдаляет друг от друга.
Два выкидыша с разницей всего в полгода — на шестой и восьмой неделе беременности — на первом году брака стали тяжёлым испытанием для моих друзей. В силу характера родителей, они могли рассчитывать только на себя, однако, Шон единственный, кто понял, что вдвоём они не справятся. Он сам мне позвонил и попросил о помощи. Не для себя, для Фло. После второго выкидыша она наотрез отказалась обращаться к психологам. Не хотела вновь пускать в жизнь чужих людей.