Они вибрируют, но, привычные к подобному проявлению чувств, стойко переносят удар.
Гул над ареной подобен звуку работающего авиационного двигателя. Если «клоун» облажается, его четвертуют все сорок тысяч зрителей стадиона Оракл-парк.
«Клоуну» везёт. А в двенадцатом иннинге с исполнением победного хоум-рана он полностью реабилитируется.
Уши закладывает от рёва многотысячной толпы. Победа на домашнем стадионе — это всегда громко.
Парни в ложе обнимаются так, будто это финал Мировой серии, а не третья игра Национальной лиги. Хотя соглашусь — сливать её действительно было нельзя.
Я вспоминаю, что последний раз был на домашней игре «Гигантов» как раз на финале Мировой серии в две тысячи двенадцатом и воочию наблюдал три хоум-рана Пабло Сандоваля.
Ходили почти той же компанией: Шон Райт, Мелвин Девитт, братья Робинсон. Сейчас здесь парочка незнакомых парней из Делового района, новый друг Мела — популярный стенд-ап комик из местных с унылым лицом и такими же шутками, а из близнецов Робинсон в наличии только один — Крейг. Второй, Лукас, накануне улетел в Миннеаполис и уже прислал в Фейс Тайме сообщение, что «очень рад видеть мою задницу».
— Взаимно, брат, — киваю я рыжему бородачу, который широко улыбается с экрана сматфона Крейга, которым тот тычет мне в лицо.
Встреться на улице, в жизни бы не узнал Крейга — возможно, растительностью на лице второй Робинсон не обзавёлся.
Парни собираются широко отметить победу «Гигантов», но я отказываюсь, ссылаясь на важный звонок.
Мне не нравится, как я чувствую себя этим вечером. Встреча с прошлым оказалась не такой уж приятной. Похоже, я отвык от простого общения, а может просто перерос и своих бывших друзей, и этот город, и «Гигантов».
Это далеко не первая поездка в Калифорнию после того, как я окончательно перебрался на Восточное побережье. Нью-Йорк в плане инвестиций куда более привлекателен, чем Сан-Франциско. Хотя стремительное развитие айти-индустрии именно в этом регионе заставило моих консультантов принять меры, чтобы я, наконец, снял табу на венчурное инвестирование.
Кто бы десять лет назад сказал, что Марк Броуди примется просчитывать риски! Но стоит один раз крупно оступиться, как приоритеты меняются. Точная аналитика, полный контроль на каждой стадии проекта, разумное распределение полномочий между исполнителями. Именно так обстоят дела сейчас, и вряд ли что изменится в будущем. Следующая неделя станет в этом плане весьма показательной.
Шон догоняет меня на выходе из ложи:
— Я тоже домой. Обещал Фло.
Наличие жены у Шона Райта для меня неудивительно. Парень всегда имел перед собой чёткий план, что и когда он планирует сделать в своей жизни, чем в юности страшно меня выбешивал. Я честно пытался сбить его с намеченного пути. Однако сенатору удалось научить сына не переходить грань — то, в чём мой отец, а вместе с ним и я, потерпели полное фиаско.
Наши загулы и попойки для Шона редко имели последствия. В отличие от большинства парней из нашей компании, в том числе и меня, он умел сказать «нет» очередной кружке пива, ещё одной затяжке или слишком настырной девчонке. Вот только на какой-то стадии план дал сбой, и вместо ухоженной пустышки моему давнему другу достался довольно интересный экземпляр. Который поставил меня на место одним взглядом, стоило Шону рассказать, как неласково я обошёлся с кем-то из подруг новоявленной миссис Райт.
Глаза последней буравчиками вонзились мне в мозг. Я даже шум ощутил в ушах, клянусь.
— Надеюсь, у вас была весомая причина для подобной неучтивости, мистер Броуди?
Тоном и выражением лица Флоренс Райт напоминала учительницу начальных классов в монастырской школе. Кажется, у меня была одна такая — мисс Лопес. Которую за скверный характер за глаза все звали мисс Залупес.