— Всё-всё! — меня выпускают из медвежьих объятий и подталкивают к застывшему Герберту Паттерсону, отцу Фло. — Твоя очередь, Герб. Когда ещё удастся потискать такую красавицу!
Мы со свёкром Фло на одной волне — нам совершенно плевать на то, что о нас думают другие, но в желании убрать это кислое выражение с лица родственника сенатор явно переигрывает.
— Здравствуй, Эмма.
— Мистер Паттерсон, — говорю я вместо приветствия, не двигаясь ни на дюйм, хотя отец Шона упорно толкает меня в спину.
— Ну, что за условности? Мы все почти одна большая семья!
По лицу матери Фло видно, что она предпочла бы навсегда остаться сиротой, чем быть замеченной в подобном родстве.
И всё же миссис Паттерсон быстро приходит в себя и даже соизволяет мне улыбнуться.
— Красивое платье, Эмма. Флоренс в нём выглядела бы куда менее выигрышно.
Да, матери Фло известно о нашем споре, и ей не терпится воспользоваться этим знанием. Опустив дизайнерский наряд в корзину секонд-хенда, она представляет меня любительницей в ней покопаться.
Кстати, ничего не имею против. Очень удобная вещь. Особенно в том, что касаемо одежды для повседневной носки.
Уверена, ещё до конца вечера милые родители Фло в красках расскажут чете Райтов, каким именно пятновыводителем от меня лучше избавиться. Не хотелось бы стать причиной разлада в семье подруги, однако дорого бы я отдала, чтобы посмотреть, как сенатор вбивает в глотку её родителям их же снобизм.
Вот уже третий год в компании друзей младшего поколения Райтов я провожу рождественские каникулы в их шале в Каскадных горах. Нет сомнений, что служба безопасности сенатора проверила меня вдоль и поперёк, и ни Шон, ни его родители, ни тем более Фло угрозу во мне не видят. А Паттерсонам пора прекратить ссылаться на аллергию на холод и встречать Рождество в более традиционном климате.
— Простите, но я просто обязан украсть у вас эту милую леди.
О, мой милый сэр Галахад, как же ты вовремя!
Я настолько широко улыбаюсь появившемуся из-за моей спины Питеру, что челюсти становится больно.
— Вот это я понимаю, подход! — грохочет сенатор. — Учись, Паттерсон, как обхаживать девчонок.
Я не слышу, что отвечает на это отец Фло, но, бросив перед уходом взгляд на её мать, вижу, как краснеет у Сирены Паттерсон кончик носа. Я достаточно хорошо знаю миссис Паттерсон, чтобы понимать, что она находится в крайней степени ярости.
Но меня это больше не заботит.
Питер уводит нас в сторону ярко освещённого танцпола, и всё ещё с улыбкой Гуимплена я с удовольствием за ним следую.
Синатра и Нэт Кинг Коул в прошлом. Сегодня вечером на сцене Эд Ширан, Сэм Смит и Эмели Сандэ. Британская интервенция двадцать девятнадцать. Под джазовую интерпретацию песни последней Питер выводит меня на танцпол.