— Большинство не клыкастых не сумасшедшие, но жестоки от природы, — поучал он, очевидно, решив убедить ее и претендовать на сомнительную честь быть кукловодом для монстра. — По большей части им просто не хватает совести, и им все равно, кому и как они причиняют боль, чтобы получить то, что хотят. Жестокость, которая была у Лео и его отца до него? Ее нужно было лелеять и помогать ей расти, и я сделал это для них обоих, Леониуса Ливия I и сына, которого ты вырастила.

Дивина в ужасе уставилась на него. — Ты погубил Дамиана.

Он фыркнул в ответ. — Чепуха! Я не вкладывал нож ему в руку, когда он в первый раз резал ребенка. Я просто помог ему развить его потенциал, когда он открыл это.

Она отрицательно покачала головой еще до того, как он закончил говорить. — У него была совесть, ты сама говорила, что он плакал и переживал из-за того, что сделал. Он знал, что это неправильно. Если бы я знала…

— Он плакал и переживал из-за возможности быть пойманным и последствий этого, — резко поправил Абаддон. — Он боялся, что мама рассердится и разлюбит его. Поджав губы от отвращения, он добавил: — У мальчика серьезные проблемы с мамой, Баша. Несмотря на все, что я для него сделал, он будет слушать тебя, когда почувствует, что должен, чтобы успокоить тебя… и он не хочет, чтобы ты страдала или злилась, — нахмурился он и добавил: — заметь, он мог бы меньше беспокоиться об этом, если бы знал, что его драгоценная мамочка собирается сдать его своему дяде Люциану. Какой матерью это делает тебя?

— Он мучает и насилует невинных смертных, — защищаясь, рявкнула она, уязвленная обвинением, что желание остановить Дамиана сделало ее плохой матерью.

— И убивает. Не забывай об этом, — добавил Абаддон с усмешкой. — Но невинных, ба! — большинство из них — беглецы, шлюхи и наркоманы, у которых все равно была короткая продолжительность жизни.

— Она стала еще короче, когда в их жизни появился мой сын, — проворчала Дивина. — И ты сказал, что большинство из них, как остальные? Сколько жизней он довел до преждевременного конца? Скольких женщин он пытал, прежде чем убить?

— Женщин и мужчин, — поправил он. — В отличие от отца, Лео любит семейные пикники. Что-то, что ты привила ему, кстати.

— Семейные пикники? — спросила она в замешательстве.

— Да, знаешь, найти на ферме милую, здоровую семью и пригласить их всех на обед в амбар. Хотя, по-моему, ты брала их по одному, и обычно на заднем крыльце или за сараем. Конечно, ты никогда не позволяла ему ранить или убивать их, заставляя его взять достаточно крови, чтобы выжить, прежде чем положить их обратно в постели. Тем не менее, это приятные воспоминания для него, и он любит их переживать.

— Переживать их снова? — неуверенно повторила она.

— Да. Имей в виду, Лео любит делать вещи в гораздо большем масштабе.

— В каком смысле величественнее? — спросила она, уверенная, что ответ ей не понравится.

Абаддон мельком взглянул на нее, но, очевидно, не смог удержаться и бросился к креслу напротив. Облокотившись на стол, он с энтузиазмом улыбнулся и объяснил: — Видишь ли, он собрал полдюжины мальчиков, и они нашли уединенный фермерский дом с хорошей большой семьей. Но его кормление отличается от того, на которое ты его брала. Вместо того чтобы брать по одному члену, он вместе с мальчиками поднимает всех с постелей и ведет всю семью в сарай. Теперь они все еще в пижамах, и мама с детьми жмутся друг к другу, а двое мальчишек, не дают им убежать или отвернуться, и они смотрят, как папу вешают за ноги, как свинью на бойне, и потом… Он пожал плечами. — Ну, они убивают его.

Дивина закрыла глаза, чтобы не видеть картин, которые он рисовал, но они продолжали возникать в ее сознании, когда он добавил: — Это действительно что-то, что нужно видеть, все мальчики работают вместе со своим отцом, они режут и режут свою добычу. Они делают это медленно, конечно, чтобы получить удовольствие.

— Заткнись, — прошептал Дивина.

— Иногда им хочется пить, и они останавливаются, чтобы глотнуть крови из ведер, которые они поставили под ним, чтобы поймать драгоценную жидкость, но в другой раз, хотя это только к концу, — заверил он ее, — один из них ударит по главной артерии, например, сонной артерии, или, и это круто, по локтевой или лучевой артерии в одной из рук, свисающих вниз, а затем они просто стоят и позволяют ей брызнуть и течь в рот из его руки, как из носика чайника.

— Заткнись, — повторила Дивина более сильным, но скрипучим голосом. Ей показалось, что у нее перехватило горло.

— О, прости, я заставляю тебя испытывать жажду? — заботливо спросил он.