«Кампанцы, некогда служившие наемниками у Агафокла и давно уже с завистью взиравшие на красоту и общее благосостояние города (Мессаны), воспользовались первым удобным случаем, чтобы предательски завладеть городом. Будучи допущены в город как друзья, они завладели им, часть жителей изгнали, других перебили, а женщин и детей несчастных мессенян, какие кому попали в руки при самом совершении злодеяния, кампанцы присвоили себе; засим остальное имущество и землю поделили между собой и обратили в свою собственность».
Обратим внимание, что наемники названы у Полибия «кампанцами» — то есть он считает их земляками, выходцами с одной территории, родней соседями. Некоторые античные авторы сообщают, будто «кампанцы» женились на мессинских женщинах, чьих мужей они убили. В принципе, это мало чем отличается от знаменитого «похищения сабинянок», некогда учиненного римлянами, а «женились» — прекрасный эвфемизм для термина «изнасиловали».
Легализовавшись таким малоприятным образом в Мессине, эти «выходцы из Кампании», бывшие наемники убитого ими же Агафокла, окончательно превратились в особый народ и взяли себе новое наименование — мамертинцы. Давайте запомним, что новоявленные мамертинцы ни в коем случае не были новым этносом: они всего лишь «самопровозгласились», оставаясь самыми обычными выходцами из средней Италии.
Слово «мамертинцы» все античные авторы уверенно выводят из имени Марса[22] и считают, будто оно указывает на особую воинственность нового народа, на то, что они посвятили себя этому кровожадному божеству. «Мамертом называется у римлян Арей», — глубокомысленно замечает некий греческий автор.
Основание мамертинской общины, которое произошло после акта грубого насилия, относят к 284 году до н. э.
Спустя некоторое время мамертинцы начали стыдиться своих предков-наемников, и в какой-то момент появилась легенда о более приличном их происхождении. Отметим, что эта сказочка играла на руку римлянам, которым позднее потребовалось достойное оправдание своего вмешательства в сицилийские дела на стороне мамертинцев.
Выглядел новорожденный миф следующим образом.
Жили некогда в Кампании люди, принадлежавшие к италийскому народу самнитов. Нежданно-негаданно в Самнии начался тяжкий мор, и тогда вождь самнитов созвал граждан на общий совет, поведав всем интересующимся: во сне ему явился Аполлон и приказал дать обет «священной весны». Иными словами, все то, что родится в будущую весну, должно быть принесено в жертву богам. Только таким способом удастся спасти свой народ от неизбежной и лютой погибели. Именно так и поступили самниты, засим болезнь отступила.
Когда же через двадцать лет моровое поветрие вновь начало косить людей, самниты уже знали, что следует делать. Они снова обратились к Аполлону и получили ответ: обет-де не исполнен до конца, ведь в жертву были принесены только родившиеся той священной весной животные, а детей оставили в живых. Бог, впрочем, не потребовал убить всех молодых (двадцатилетних) людей, то есть тех, кто родился в означенный год, — но лишь изгнать их из родного города. Особо отметим: в античном архаическом мире изгнание из рода или из города равнозначно убийству и гражданской смерти. Но другого пути нет, даже не думайте! Только по изгнании обреченных земля будет избавлена от бедствия, добавил Аполлон.
Поэтому все двадцатилетние оставили любезное отечество и направились на Сицилию. Там они увидели, что мессинцы жестоко воюют со своими соседями, предложили мессинцам свою помощь и спасли их от неприятеля. За эту услугу изгнанных самнитов жители Сицилии добродушно приняли в общину, выделили им пахотные земли, выдали за них своих дочерей. Словом, мирно с ними объединились, создав эдакую идиллию. В знак добросердечного союза пришельцы из Кампании и жители Мессины решили назваться одним именем.
Какое же имя выбрать?
Они решили бросить жребий: написали на табличках имена двенадцати богов — и была извлечена из сосуда табличка, на которой начертано имя Марс («Мамерт» на языке самнитов). Так вот и появился единый народ мамертинцев, родственных римлянам по духу и крови.
Вот почему оказать помощь мамертинцам и впоследствии захватить всю Сицилию было для Рима делом богоугодным и справедливым. Такой логический вывод напрашивается из всей этой благочестиво-кровавой истории, которая, будем честны, была спешно написана на коленке неразборчивым почерком ради политической выгоды.
* * *
...Строго говоря, кампанцы — это жители Кампании, области средней Италии (на северо-западе она граничит с Лациумом, на северо-востоке и востоке — с Самнием, на юго-востоке — с Луканией). Население этой области, как пишут историки, было смешанным: в числе племен, здесь обитавших, называют авзонов, этрусков и самнитов. Предполагается также, что именно кампанцы, разнородные и воинственные, традиционно предлагали свои наемнические мечи на Сицилии, равно и грекам-си-ракузянам, и их противникам.
Следующий этап событий, приведших к началу конфликта между Римом и Карфагеном, начинается сразу после войны карфагенян с эпиро-македонским царем Пирром. История сражений с Пирром, равно как героическая сага о его знаменитых «победах», к нашей теме имеет весьма косвенное отношение, так что отвлекаться на нее не будем. Для нас важно только то, что Пирр основательно «наследил» на Сицилии и что память о нем была проникнута общей ненавистью.
Между греческими гражданами Сиракуз и войском, помогавшим Пирру в войне с карфагенянами, начались, дипломатически выражаясь, «несогласия». Причина заключалась в том, что граждане желали мира, а для войска гораздо выгоднее была война. Война — это деньги! Деньги и, что в те времена было очень важным, бессмертная слава!
Военные силы сиракузян находились недалеко от города Мергана (другое написание — Мергантий), в горной местности. Эти войска были предназначены в основном для того, чтобы сдерживать карфагенян.
На острове ситуация складывалась следующим образом. Мамертинцы, несмотря на всю их воинственность, для Сиракуз пока опасности не представляли. Они были заняты тем, что возвращали местности, которые отнял у них Пирр. Кроме того, они даже покусились на Италию, но были разбиты и понесли большие потери. Кто именно дал им столь суровый отпор, источники умалчивают.
Главной силой, которую следовало опасаться Сиракузам, оставался Карфаген. Пунийцы продвигались все дальше на запад Сицилии. Поэтому сиракузяне и выставили войско у них на пути.