На совете присутствовал Кривонос, который все лето вдали от пришлых гридей успешно прокладывал дорогу на Северск и не только не разорился, а, наоборот, приобрел достаток за счет древесного угля из вырубаемого леса. На него Дарник и указал своим вожакам:
– Кривонос не получил от меня ни одного дирхема, но сообразил, что и как делать, и теперь его ждет еще и моя награда. Год назад я уже предлагал вам брать землю и рабов, и мало кто согласился. Теперь это мой приказ. Каждый получит свое жалованье за полгода. Оно у вас не такое маленькое. Посмотрим, кто как сумеет им распорядиться. Кому нужна только воинская слава и добыча, пусть поищет службы у другого князя, у меня будет лишь то, что я сказал.
Мрачные расходились после совета воеводы и старейшины. Вместо привычного зимнего затишья им предстояло сильно беспокоиться о своем ближайшем будущем. Но если липовские старейшины могли опираться в неожиданной напасти на взрослых сыновей, то большинству дарникских воевод не было еще и двадцати пяти лет, и, как следует пораскинув мозгами, они приняли вызов князя. Через какую-то неделю Липов превратился в кипящий муравейник: плотники едва успевали возвести бревенчатые срубы под крышу, как их тут же разбирали и увозили за много верст, прибывших из Туруса рабов сразу выкупали, сажали на повозки и тоже увозили, ремесленники без передышки изготавливали дверные петли и чугунные детали для печей, бешеным спросом пользовались доски, бычьи пузыри и столярные инструменты.
– Я понял твой секрет, – сказал Дарнику по этому поводу Фемел. – Ты вырос в окружении лишь своих мыслей, поэтому тебе дела нет до сложившихся обычаев и правил. И тебе все время хочется двигаться только вперед. Но однажды все могут устать бежать за тобой и скажут: остановись. Что ты будешь делать тогда?
– Возьму свой клевец и с первыми петухами спрыгну со стены Липова.
– Неужели ты способен все бросить и начать жизнь сначала? – удивился ромей.
Едва лег первый снег, в Корояк было отправлено свадебное посольство сватать младшую дочь князя Рогана Всеславу.
– Сначала надо бы осторожно разведать, что и как, – пытался вмешаться главный дворский. – Не пойдешь же ты на Рогана войной, если он откажет?
– Очень даже пойду, и Роган это прекрасно знает, – как об очевидном говорил Дарник.
Фемел смотрел на своего «ученика» недоуменным взглядом: когда и где юный бежецкий варвар всему этому успел обучиться?
Разоренные пришлыми гридями правобережные селища быстро приходили в себя, из княжеских лавок в долг им выдавалось все необходимое, в том числе пшеница и семена овощей для весенней посадки.
Около двухсот ополченцев, тех, кто не принял нового правила князя: полтора года хозяйствовать на земле и только полгода славно воевать, подались в Арс или в Малый Булгар, где была еще некая обособленность от Липова. Арсовая сотня Голована частью тоже вернулась в Арс, а частью не прочь была продолжить охранную крепостную службу. Сам Голован за калачский поход получил серебряную и медную фалеры, но больше всего хотел возвращения своей бывшей наложницы Шуши.
– Ну уж нет, назад в Арс я ни за что не пойду, – сказала на это Шуша.
– Хорошо,
И отправилась она теперь уже вместе с липовским сотским Голованом воеводицей в южное Княжино.
В липовской школе прошла первая проверка полученных знаний. Десять лучших учеников князь назначил землемерами и счетоводами с жалованьем, равным жалованью войскового десятского. Так, пятнадцати-, семнадцатилетние отпрыски сразу стали зарабатывать больше, чем их отцы и старшие братья. Это произвело на липовцев столь сильное впечатление, что в школу немедленно записалось втрое больше желающих, чем прежде. Ромейские и булгарские учителя, войдя во вкус, убеждали князя, что необходим еще и третий год обучения. Дарнику это было не совсем понятно, чему можно обучать три года подряд, но он все же решил согласиться и посмотреть, что из этого выйдет.
Между тем, несмотря на все расходы, княжеская казна медленно, но верно стала пополняться. Собирая второй год подати самыми неподходящими товарами, Дарник пускал их на переработку в свои княжеские работные дома и мастерские. Теперь уже личные его караваны шли в Корояк и Остёр, а то и дальше с готовыми тканями, сапогами, железными орудиями, глиняной посудой, конной сбруей, сундуками и шкатулками. Назад они везли для липовчан железную руду и невидимые кошели с дирхемами. Прежний опыт выставления богатой добычи послужил князю хорошим уроком и отныне только Терех, заведовавший княжеской казной, и сам Дарник знали, сколько именно богатств находится в княжеских хранилищах.
После установления ледового пути пошли санные караваны и в Турус. Как ни странно, липовскому гарнизону там ничто не угрожало, а Борть умудрился даже наладить с Калачом мелкую торговлю.
В самом Липове на войсковом дворище завершалось строительство новых княжеских хором. В нижнем каменном ярусе уже стояли княжеские кони, повозки, колесницы и сундуки, в отдельных теплых горницах расположились малая гридница для смены телохранителей и комната для учебных поединков, наверху, в ярусе из сосновых бревен, отделывались личные палаты князя и ближней дворни. Черна вместе с малолетним сыном после очередных ревнивых скандалов была отослана на место Шуши на Арсову заставу, и ничто уже не мешало готовить комнаты для новой жены князя.
Месяц после посылки свадебного посольства между тем миновал, а из Корояка все не было никакого ответа. Ответ пришел, но совсем другой, из Айдара через Корояк прибыл посланник русского кагана с грамотой, призывающей князя Дарника на княжеский съезд. Такие съезды собирались раз в два-три года, на них выбирали нового кагана, решали споры между князьями и определяли общие большие дела. Еще на таком съезде иногда судили того или иного князя, о чем Дарник подумал прежде всего, но спрашивать об этом гонца воздержался, не желая ронять своего достоинства.