Местные жители охотно сообщили, что завиловцы, прослышав о большой победе дарникцев над сарнаками, требуют от князя Вулича внаем лошадей и набирают дополнительных бойников из числа остёрцев. Но Дарника интересовали более точные сведения. Двое арсов вызвались добыть языка и в ту же ночь притащили булгарского гридя, который рассказал, что всего завиловцев пятьсот человек и они действительно собираются выступать без всяких повозок, а только с вьючными лошадьми и не сомневаются, что им удастся настигнуть дарникцев где бы то ни было. В крайнем случае, Завила собирался двигаться прямо на Липов, и князь Вулич ни в чем ему не препятствовал.

Еще одну пару переодетых в одежду остёрцев арсов Дарник послал к самому Вуличу, требуя тайной встречи с князем за пределами города и в случае отказа обещая сообщить Завиле невыгодные для Вулича сведения. Угроза подействовала, и арсы привезли на стоянку дарникцев княжеского конюшего с двумя гридями.

– Какие еще четыре тысячи дирхемов? – возмутился конюший, когда Рыбья Кровь напомнил ему о долге князя. – Все знают, какую ты казну взял в Казгаре.

– Одно другого не касается. – Дарник едва сдерживал свой гнев.

– По всему Остёру булгарские лазутчики. Даже если бы князь и хотел, он не смог бы тебе сейчас все выплатить. Князь не воевода, ему приходится много чего учитывать, но тебе это трудно понять.

В силу своего высокого положения, как-никак ведал всей конницей князя, конюший не очень робел перед молодым бежечанином.

– Так, значит, князь дает своих коней Завиле даже без денег? – проявил осведомленность Дарник.

– Завила расплатится с нами, когда вернет свою казну.

– А если не вернет? – Раздражение Маланкиного сына мигом улеглось.

– Тогда ты действительно будешь чего-то стоить. – Конюший даже не пытался смягчить смысл своих слов.

Все было ясно, но как позволить, чтобы переговоры закончились ничем, и Дарник приказал снять с конюшего и гридей дорогую одежду, доспехи и перстни и отправить их восвояси в одних портках и нательных рубахах.

– Это в счет княжеского долга, – объяснил воевода конюшему.

– Смотри, ты уже второго князя настраиваешь против себя, – угрюмо предупредил обиженный переговорщик.

– В Русской земле еще много князей, которых я не оскорблял. – Хорошее настроение полностью вернулось к Дарнику.

На рассвете Рыбья Кровь, оставив в укромном месте колесницы, повел своих воинов к булгарскому стану. Вместо луков, дабы не терять драгоценные наконечники стрел, дарникцы вооружились пращами и пращами-ложками. Град камней, внезапно обрушившийся на спящих под полотняными навесами булгар, хоть и порядком переполошил их, но урона почти не нанес. Да Дарник на него и не рассчитывал, важнее было обозначить свое присутствие: я тут, и я вас нисколечко не опасаюсь. Когда завиловцы чуть пришли в себя и выслали на пращников сотню всадников, Маланкин сын благоразумно отступил к своим колесницам. Однако его надежда увести подальше эту сотню и уничтожить не оправдалась – булгары на хитрость не поддались и преспокойно повернули назад.

Двое суток длилось это противостояние: булгары пополняли свое войско лошадьми, людьми и припасами, а дарникцы всеми силами не давали им покоя. Рыбья Кровь больше всего беспокоился за колесницы – при попадании на ухабистое бездорожье они могли стать легкой добычей для достаточно большого отряда конных неприятелей, поэтому, пока арсы с жураньцами подкрадывались день и ночь к стану булгар, чтобы, забросав их камнями, тут же улизнуть, он с несколькими телохранителями кружил по окрестностям Остёра, выбирая лучшие пути отхода, по которым можно было вскачь гнать свои боевые двуколки.

Наконец завиловцы всем войском выступили из стана, но двинулись не по южной дороге, куда заманивал их липовский воевода, а прямо на запад, на Толоку. И пошли столь скорым маршем, что летучий отряд Дарника едва поспевал за ними. Своих вьючных лошадей Завила держал в середине колонны, а две лучшие конные сотни позади, они очень умело отгоняли дарникцев, стоило тем слишком уж приблизиться. Дарник злился, ему не нравилось, что умный противник вчистую переигрывает его.

И однажды он все же рискнул: погнал колесницы к самому хвосту походной колонны. Из-за поднятой пыли булгары приняли двуколки за мирные местные повозки и опомнились, лишь когда колесницы развернулись в пятнадцати саженях от их конских хвостов и съехались в один крепостной ряд. Короткого замешательства противника хватило, чтобы шестьдесят дарникцев нагнали камнеметчиков и, спешившись, изготовились к стрельбе из луков. Дорога проходила как раз между двух лесистых взгорков, поэтому булгарам ничего не оставалось, как атаковать дарникцев в лоб. Предыдущее легкое забрасывание камнями порядком усыпило их бдительность, поэтому они пошли вперед, не сомневаясь в своем превосходстве. Шквальная прицельная стрельба из луков и камнеметов явилась для них неожиданностью. Потеряв только убитыми полсотни воинов, булгары отступили. Следующим их действием должен был стать обходной рейд по окружающему лесу. Не дожидаясь его, Дарник приказал отступать. Все и так получилось весьма внушительно, жаль только было, что теперь Завила знает главные козыри липовского войска и наверняка будет уже не так беспечен.

Весь вечер и ночь горел погребальный костер булгар, а дарникский летучий отряд тем временем по лесам и лугам обходил их, чтобы занять место на Толокской дороге уже спереди. Здесь места были почти родные, и Дарник поменял тактику. Выделил двадцать жураньцев, которые в подходящих местах рубили на дороге засеки, так, чтобы и с вьючными лошадьми их было мудрено преодолевать. Резко упала скорость движения завиловцев – ведь через каждые три-четыре версты их непременно поджидали изготовившиеся за очередной засекой дарникцы с их смертоносными колесницами. Впрочем, Завила быстро нашел средство, как с ними бороться. Раздобыл в одном из селищ три обыкновенные повозки и, нагрузив их ворохом веток, толкал впереди в виде прикрытия. Дарник не остался в долгу и принялся перекапывать дорогу малыми рвами, непреодолимыми для повозок. Так они и состязались друг перед другом с той лишь разницей, что булгары постоянно теряли воинов, а дарникцы нет.

Миновали еще несколько томительных дней и ночей чудовищного напряжения, и к Дарнику прибыл гонец из Толоки, сообщивший, что там все в порядке, войско укрепилось на обеих сторонах реки и готово сражаться. Бросив уже подготовленную засеку, воевода на рысях повел свой заградительный отряд к Толоке. Звоном мечей о щитовые умбоны приветствовали их бойники у левобережного укрепления, но летуны-заградители даже не могли ответить на них. Пройдя укрепление и простучав копытами по доскам наплавного моста, они поднялись на правый берег и у первых же деревьев повалились на траву. Некоторые даже не успели снять доспехи, как глубокий сон сморил их. Налетевшая на Дарника счастливая Саженка едва не сбила его с ног. Мягко отстранив ее, он все же нашел в себе силы сидя выслушать доклад сотских и рассмотреть то, что было ему видно с его места.