Дроздов знал, что говорил: одно девичье лицо залилось таким жарким румянцем, что, казалось, вот-вот вспыхнет марлевая повязка.

– Послушай, Игорь, – наклонился Дроздов к самому уху лейтенанта, – у тебя силы еще есть? Бороться за жизнь можешь?

– Сил нет… Но бороться буду!

– Молодец, разведка, так и надо! Бороться надо до конца. До самого конца! А шанс есть, неожиданный, но, как уверяет наука, верный. Друзья мои, – поднялся профессор, – то, что я сейчас скажу, военная тайна, но вам ее открою: в одной из наших лабораторий удалось получить лекарство, которое можно назвать живой водой. Самое странное, эта живая вода получена из… плесени. Да-да, из самой обычной плесени. По-латыни она называется пенициллиум курстозум, а лекарство – пенициллин. Лабораторные испытания позади, настало время испробовать его на людях. Короче говоря, нужны добровольцы, к тому же не с пустячными царапинами, а с ранениями вроде ваших. На размышления – ровно сутки. С ответом не спешите, все-таки дело новое, – после паузы закончил он. – Но я бы посоветовал такой шанс не упускать.

– Да что там думать, – приподнялся на локтях лейтенант и встретился с полным слез, умоляющим девичьим взглядом – зажмурился, тряхнул головой и решительно сказал: – Пишите меня первым: лейтенант Ларин.

– И меня.

– И меня.

– А я что, рыжий?! – донеслось с других коек.

– Вот и ладно. Вот и славно. Вот и хорошо, – топтался посреди палаты Дроздов. Потом подошел к картине и громогласно спросил: – Ну что скажете? Не одни вы – богатыри! Мы еще повоюем. Мы еще сядем на коней и напоим их из Эльбы. Попомните мое слово, напоим!

Когда профессор, как всегда аккуратно, прикрыл за собой дверь, зашевелился танкист.

– Ну что, мужики, кажется, попали в историю.

– В историю науки, – просвистел летчик.

– А я сомневаюсь, – рассудительно заметил сапер.

– Почему же тогда согласился?

– Человек я компанейский, вот почему. К тому же старший по званию: как-никак подполковник, значит, должен подавать пример. А сомневаюсь я по одной простой причине: уж очень не хочется быть морской свинкой, или кроликом, или… я уж и не знаю, на ком еще они испытывают лекарства.

– Раз предложили нам, значит, на кроликах уже испытали, – бросил Игорь.

– Не знаю, может, испытали, а может, нет. К тому же я слышал, что в старые времена врачи испробовали лекарства на себе.

– Ну да, по-твоему, сначала врачу надо стать под пулемет, сосчитать, сколько дырок в легких, а потом проглотить таблетку? – повысил голос летчик.

– Я так не говорил. В нашем положении пойдешь на что угодно, лишь бы выбраться из этой распроклятой палаты.

– Вот именно. Я где-то читал, – глядя на разрисованное морозом окно, продолжал Игорь, – что хороши только те традиции, которые не во вред обществу. Традицию семнадцатой палаты надо сломать! А в историю науки мы войдем, мы будем первыми, кого спасет живая вода из плесени.