– На добром слове… Конешно… Вот. Не дай тебе бог! Но если придется, то – сам. Чистое это дело. Святое. Никому! Сам!

Два дня звенело у меня в ушах от этого выстрела. А потом пошел к Парменычу за помощью – ни гусей, ни лебедя я так и не добыл. Выскочил из лодки, взобрался на крутой берег и… замер. Парменыч бегал вокруг дерева. Он то и дело терял галоши, семенил за ними, припадая на стоптанные пятки, и все время похохатывал. А за ним с веселым, задиристым лаем носился серовато-черный крепенький щенок. Увидев меня, Парменыч сгреб его в охапку и пошел навстречу. Щенок сердито урчал и пытался вцепиться в веснушчатый палец хозяина.

– Трезоркин сын, – ласково сказал Парменыч. – Похож?..

Тем временем щенок вцепился в палец, и Парменыч скривился от боли. Трезоркин сын виновато свесил уши и лизнул палец хозяина.