При виде нас подскочили, поправляя портупеи.

Повернули мы в коридор широкий, где двери резные в кабинеты не часто встречаются. И по ковру красному пошагали.

— Левее берите, сударь, не топчите по центру, — заворчал сопровождающий.

Послушно пошёл по краю.

Дошли до двойной двери, где ещё караул стоит, только уже из мощных гусар в красных мундирах.

Ого, это уже офицеры из лейб–гвардейского гусарского полка, столичные кавалеристы. Все парады обычно их. Похоже, совсем недавно прибыли. Тоже чистенькие, но уже злые на вид, как собаки. Вероятно, ожидали здесь более комфортных условий. На меня надменно глазеют, несмотря на то, что погоны на моих плечах посерьёзнее будут.

— Сабуров прибыл, — доложил сопровождающий.

Один часовой засунул голову в помещение, приоткрыв двери. И вскоре кивнул мне заходить.

Саблю мою принял небрежно и с интересом стал рассматривать, не дожидаясь моего ухода.

Оказавшись в приёмной уже без сопровождения, я встал по стойке «смирно». И отчеканил:

— Князь Сабуров Андрей Константинович, прибыл по приказу коменданта.

Секретарь лет сорока пяти в богатом мундире гражданском, сидящий за массивным столом из красного дерева, посмотрел на меня, как на дурака.

А затем его вдруг осенило.

— Хорошо, хорошо, присаживайтесь пока, — засуетился вдруг. — Совещание ещё идёт.

Кивнул на плотно закрытую резную двойную дверь в смежную комнату, где, вероятно, и находится главный зал приёмов. Или кабинет Третьякова.

Присел на бордовый диван послушно, кожа заскрипела, пока я в нём тонул.

Неловко стало, поднялся.

— Разрешите дождаться стоя? — Спросил.

— Как будет угодно, сударь.

Тишина давящая наступила. Секретарь ещё над газетой замер, будто насмотреться на колонки не может.