Глава 20

По моим заслугам

Доложив ротмистру, рано утром выдвинулся во Владивосток.

На удивление разрушений в городе не так много, по сравнению с последствиями первой атаки. На этот раз удар пришёлся на береговую линию.

И, тем не менее, ощущение сложилось, что Владивосток вымер.

Шныряющих по улице людей просто нет.

Добрался до центральной площади, миновав два казачьих поста. Солдаты в подгоревшей, грязной форме смотрели на меня, одетого в новенькую парадку, как на предателя. Ротмистр распорядился выдать из запасов, потому что мой мундир изодрался до лоскутов.

На площади перед зданием администрации развёрнуты серые палатки казаков, пост тоже имеется. Два мехара стоят прямо у стены: принцессы и подполковника. Броня посечена, по два уцелевших клинка в зазубринах.

На крыше монументального четырёхэтажного здания пулемётчики на меня взирают с заспанными лицами.

Одно крыло у здания обвалено и уже разобрано, тканями палаточными дыры коридорные завешаны.

К парадному входу пустили только когда бумагу Третьякова показал.

Лошадь привязал к турнику, где сказали, и вошёл с волнением в груди.

В холле люстра мощная, вероятно, электрическая, из хрустальных висюлек волнами на пол потолка. Тут встречает ещё один вахтенный, а дальше целый караул у подножья широкой мраморной лестницы из двоих казаков с винтовками. Вправо и влево коридоры просматриваются с залами, где, похоже, койки госпитальные с раненными. Стоны доносятся, суета. Но ажиотажа нет, медсестёр хватает.

— Кто таков! — Проворчал один с лицом недовольным.

Представился, бумагу показал. Третьего бойца позвали, с ружьём повел наверх, как на расстрел.

На третьем этаже вышли в холл, где вся шикарная мебель к стёклам сдвинута, и держат оборону ещё два бойца, сидя на дорогом кожаном диване.