— Леня, ты можешь спросить у него самого, — вмешался Самойлов.

— А он что, говорит по-русски?! — удивился Иванов.

— Ага. Не хуже нас с тобой, — подтвердил Самойлов.

— Леонид Георгиевич, так, может, я не нужен, зачем мне знать ваши секреты? Как говорится: меньше знаешь, лучше спишь, — с улыбкой произнес переводчик.

— Андриан, лучше дремать, а то так проспишь свой звездный час, — в тон ему сказал Иванов и махнул рукой на дверь.

— Ха-ха, — хохотнул Цуркан и вышел в коридор.

Дверь, визгливо скрипнув, закрылась. В кабинете воцарилась тишина. Иванов держал паузу и испытывающим взглядом продолжал прощупывать Кожухару. Тот не выдержал и, прокашлявшись, решился спросить:

— Господин капитан, могу ли я увидеть контрразведчика Густава Федорова?

— А не много ли ты хочешь? Ты кто такой, чтобы тут свои права качать! Мамалыжник, ты…

— Погоди, погоди, Юра! — Иванов перебил Самойлова и кивнул Федорову.

Тот достал из кармана гимнастерки удостоверение сотрудника Смерш и, подсветив керосиновой лампой, показал Кожухару. Капитан подался вперед, его губы зашевелились, в следующее мгновение он рванул ворот кителя. Реакция Федорова и Самойлова была мгновенной, они скрутили Кожухару руки и припечатали к табуретке.

— Ишь, гад, чего удумал! С концами захотел уйти от нас! Не выйдет! — просипел Самойлов.

— Т-там записка для Федорова, — с трудом выдавил из себя Кожухару.

— Какая?! Где?! — насел на него Иванов.

— А, вижу! — воскликнул Федоров, поднял с пола миниатюрный сверток из клеенки и развернул.

В нем находилась записка. Прочесть ее Федоров не смог, текст оказался зашифрованным, и передал Иванову. Тот тоже ничего не понял и обратился Кожухару.

— Капитан, что это?

— Письмо для капитана Федорова, — пояснил Кожухару.

— Что за письмо? Ну говори! Говори! — торопил Иванов.

— Я не знаю. Он дал только пароль: «Поклон капитану Густаву Федорову от дяди Коли».